старый холодильник. Он был округлый и заслуженный, как автомобиль «Победа». Я нашел штепсель и воткнул его в розетку. Холодильник завелся, как двигатель древней машины, и затем перешел на низкие урчащие обороты.
– Ой, только не это! – крикнула Алена, выжимая тряпку.
Мне тоже не понравился этот звук. Я решил использовать холодильник для другой цели. Я вынул из него полки и поставил туда ружье.
– Оружие? – сказал моментально став серьезной Алена.
– На всякий случай.
– Ну, Мишка! – не удивилась она. – Запасливый мужчина. Вы давно дружите?
– Да уж скоро четверть века.
Продукты я поместил в кухонный шкаф. Тут не было ничего, что могло скоро испортиться.
– Ты голодный, наверное? – спросила Алена.
– Да. И ты тоже. Только сейчас моя очередь тебя кормить.
– С ума сойти. Такого в моей жизни еще не было, – засмеялась она.
– Чего именно?
–Никогда не слышала от мужчины таких слов. Рестораны не считаются. Мне еще ни один мужчина не готовил еды.
– Не обольщайся. Повар я еще тот.
– Ладно, аптечка у меня есть, если что – откачаем друг друга. – Только давай пока обойдемся бутербродами. А ужин с тебя. Мы же заслужили ужин, правда?
Я поставил чайник на плиту, и стал штамповать бутерброды.
Алена закончила уборку, надела обнаруженные под кроватью валенки, набросила на голову платок, и стала похожа на расторопную сельскую молодуху.
– Не смейся. Тебе тоже валенки нашлись.
Алена вынесла грязную воду, поставила ведро под умывальник, куда я уже залил воды, и устроила на полочке мыло, пасту, и стакан с зубной щеткой. Я отвлекся от готовки, и тоже поставил в стакан свою щетку. Это был очередной символ нашей новой жизни – две перекрещенные щетки – ее ярко-голубая и моя – темно-зеленая. А печка трещала, и чайник начал шуметь.
– Маленький домик, русская печка,
Пол деревянный, лавка и свечка,
Котик мурлыка… – запел я потихоньку,
– … муж работящий – подхватила Алена, и мы продолжили дуэтом:
– Вот оно счастье,
Нет его слаще!
Наступил миг этого счастья. Простого, без двусмысленных фраз, загадок и неопределенности. Все было предельно ясно. На грани грядущей войны мы были полны светлой и тихой радостью. Я вспомнил весь свой путь – от плацкартного вагона, до вот этого, залитого солнцем, и запахом оттаявшего дерева, дома.
***
Попив кофе, я пошел проверить в баню. Там было уже жарко. В баках лед растаял наполовину. Там плавали прошлогодние листья. В емкостях, приваренных к каменке, был почти кипяток. Окно освободилось от измороси. В предбаннике я нашел керосиновую лампу – оказывается, в бане не было электричества. Бутылку с керосином я видел в доме.
Участок уже принял обжитой вид. Тропинки обозначились от дома к воротам, к бане и к крашеному серой краской
