а потом хватает тарелку с едой и выходит из тесной кухни.
Анна поворачивается с улыбкой на лице и ложкой в руке.
– Ты хорошо спала? – спрашивает она меня.
– Да, очень, спасибо.
– Это замечательно. Ты голодна?
– Немного, но я могу подождать. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Я знаю кое-что о кубинской гордости, и все же я чувствую себя здесь чужаком, лишним бременем для семьи, на долю которой выпало немало трудностей.
Анна машет мне рукой и указывает на крошечный столик, задвинутый в угол.
– Садись, садись. Ты поешь, и мы поболтаем, пока я закончу готовить. У нас остался только один столик, и на сегодня мы закончим.
– Сколько гостей вы обслуживаете за день?
– Раз на раз не приходится. Между обедом и ужином где-то около сотни.
Выражение моего лица, похоже, выдало мое изумление. Она рассмеялась.
– Со временем к этому привыкаешь.
– Как давно у вас ресторан?
В ее глазах мелькает огонек.
– Официально? Лет двадцать или около того. Неофициально, возможно, чуть дольше. Луис готовил здесь, когда учился в университете, и до сих пор он иногда это делает.
Она зачерпывает пригоршню бобов и риса, кладет их в белую миску с цветочной каймой и ставит передо мной на стол, где уже лежат салфетка и столовые приборы. Следом за этим я получаю стакан гуарапо[6], сделав глоток этого сладкого напитка, я ощущаю, как сахар обволакивает мое горло.
Анна жестом указывает на тарелку.
– Ешь. А после ты сможешь отведать немного свинины и бананов.
– Спасибо.
Бобы уже загустели, я чувствую вкус привычной для меня пищи. Между бобами, приготовленными Анной, и теми, на которых я выросла в Майами, есть еле уловимое различие, но в сущности они одинаковы.
– Это просто потрясающе.
Она сияет.
– Спасибо.
Пока я ем, Анна на несколько минут отворачивается к кухонному столу, прежде чем снова повернуться ко мне лицом.
– Из переписки с Беатрис я немного в курсе ситуации. Думаю, твой визит вызван не только желанием увидеть Кубу или написать статью.
– Так и есть. Моя бабушка оставила мне письмо, в котором изложила свое последнее желание. Ее адвокат передал мне его, когда было зачитано завещание. Она хотела, чтобы ее кремировали, а прах развеяли на Кубе.
Похоже, эта новость не сильно удивила Анну, отчего я начинаю догадываться, что она уже не в первый раз слышит об этой просьбе моей бабушки. Изабель перед своей смертью попросила, чтобы ее похоронили в Соединенных Штатах рядом с ее американским мужем, который умер на год раньше. Я думала, что моя бабушка захочет того же – быть похороненной рядом с дедушкой на кладбище в Майами. Но мы с ней никогда не обсуждали этот вопрос.
Я
Напиток из сахарного тростника.
