смеется.
– Да, я что-то подобное о ней слышала.
И еще есть я.
– Твоя бабушка видела в тебе саму себя. Всегда. Ты романтичная, ты мечтательница, ты вечно в поиске. Она всегда молилась, чтобы ты когда-нибудь нашла то, что ищешь. Ты больше остальных пострадала от развода родителей. – Ее губы сжимаются в тонкую линию. – Ты больше всех пострадала от того, что твоя мать уехала. Ты нуждалась в Элизе, а она в тебе.
– А теперь ее больше нет.
С уходом моей бабушки я стала чувствовать себя потерянной. Анна права: моя бабушка была моим якорем, и теперь, когда она умерла, я словно плыву по течению.
– Она так гордилась тобой, Марисоль. Всегда гордилась.
Она ставит передо мной тарелку с мадуро и лечоном асадо[7].
– А вы тоже будете есть? – спрашиваю я.
– Пожалуй, немного поем.
Я жду, пока она ставит для себя тарелку поменьше и садится напротив меня. Позади нее две женщины вошли в кухню. Прежде чем снова выйти, они с громким стуком опрокидывают тарелки в раковину.
Анна начинает есть, и я следую ее примеру. Свинина просто идеальная – она сочная, и в ней именно столько жира, сколько нужно, бананы сладкие, приправа острая, и все это я запиваю сахарным напитком.
– Где же ты развеешь ее прах? – спрашивает Анна.
– Ну, не знаю. Я надеялась, что вы мне поможете выбрать место. Я спрашивала тетю Беатрис и тетю Марию, они предложили мне несколько идей.
Также я спрашивала отца, но он, кроме дома Пересов, ничего придумать не смог. Он любил бабушку, но и в детстве, и во взрослой жизни был гораздо ближе к дедушке.
– И что же они сказали?
– Они предложили мне сделать это рядом с домом, в котором она выросла.
Тем самым домом, в котором сейчас живет русский дипломат и его семья. Я не могу отделаться от мысли, что моей бабушке, моей гордой бабушке не понравится соседство с русскими, которые сейчас захватили ее дом.
Анна улыбается.
– Зато она будет рядом со своим домом, и это правильно. Дом принадлежал семье Перес на протяжении многих поколений. В свое время это был один из лучших домов в Гаване, которым гордились твои прадедушка и прабабушка.
– Как вы думаете, бабушка будет там счастлива?
– Возможно. А где еще ты думала развеять ее прах?
– Я пока не знаю. Наверное, где-то в городе. Мне кажется, Гавана – лучшее место для бабушки.
– Да, это так. Она любила Гавану даже после того, как та разбила ей сердце.
Анна встает из-за стола и убирает наши пустые тарелки.
– А каким был твой дед? – спрашивает она, стоя у раковины, повернувшись спиной ко мне.
Я тоже встаю из-за стола и, не обращая внимания на протесты, помогаю ей вымыть посуду. Необходимость церемониться с Анной Родригес кажется мне излишней; несмотря на то, что мы только что познакомились, она общается со мной
Пряное блюдо из свинины.
