что в Вашем понимании не пропаганда?
– Конкретные дела!
– А разве мы не предъявили их? – не слишком поработал над своим лицом Романов: и так сойдёт. – Разве мы не ратифицировали Договор СНВ-2?
Хартман поморщился.
– Что Вы всё время поминаете этот разговор?! Неужели нет более важных вещей?!
– Более важных, чем сокращение запасов ядерного оружия?!
Романов и на этот раз не стал картинно изумляться: всего лишь добавил иронии в голос и на лицо. И это оказалось не менее, а то и более действенным: понимая, что допустил недопустимый «прокол», Хартман смутился – и едва ли не покраснел.
– Ну, хорошо, хорошо: я не так выразился… Конечно, это – важный документ, но, как оказалось, он не в полной мере учитывает интересы Соединённых Штатов.
– «Как оказалось»?! – теперь уже не поскупился на иронию Романов. – По истечении пяти лет переговоров?!
Хартман попытался замаскироваться «многофункциональным» багрянцем, но в итоге лишь комбинированно покраснел-побледнел. Он не ожидал от себя таких ляпов. Ещё меньше он ожидал от Романова готовности, а, главное, умения творчески поработать с его ляпами.
– Этот документ предоставляет больше преимуществ Советскому Союзу!
Выдавая домашнюю, не слишком новую и не слишком оригинальную заготовку, Хартман старался не смотреть в глаза хозяина Смольного. А, вот, Романов «комплекса чужих глаз» явно не испытывал. Это обстоятельство привносило в разговор и состояние Хартмана дополнительную порцию дискомфорта.
– И поэтому президент Картер подписал его без оговорок?
Хартман закашлялся: ему неожиданно вспомнился Никсон с его рассказами о том, что в переговорах с Брежневым он чувствовал себя, как на допросе в КГБ. Тогда Хартман посчитал это преувеличением – и не формата «у страха глаза велики», а всего лишь попыткой за счёт русского лидера и самому «стать выше ростом». Но сейчас он понял, что слова отставного президента – вовсе не иллюстрация установки «ради красного словца не пожалею и отца!». «Этот» Романов обходился с ним так же, как и «тот» Брежнев – с Никсоном!
В политике – и не только – бытует такое выражение: «прочно завладеть инициативой». Закон логики требует признания прав и за его антитезой: «прочно утратить инициативу». Но и без «увязки» с требованиями логики Хартман чувствовал, что именно это и произошло с ним: он прочно утратил инициативу. Сейчас ему требовался срочный тайм-аут. Хотя материал для некоторых выводов уже имелся. Вернее, материал для доклада «наверх»: делать выводы – прерогатива Белого дома. И выводы не столько в отношении планов русских – они известны: выводы в отношении этого загадочного Романова. К сожалению, с каждой минутой общения «загадочный Романов» всё меньше оставался загадочным. Перед Хартманом сидел откровенно «просоветский» – если так можно сказать о советском
