что надо работать на общей земле и по общему плану.
«Вот и в нашем уезде давно об этом твердят», – прошептал Данила.
По душе пришлись слова Ленина о старой школе, о том, что не надо все старое рушить, а уметь выбрать полезное для новой жизни.
«Сколько уже упущено», – думал Данила вечерами после заседаний, перебирая в памяти слова В. И. Ленина. Он вспоминал погромы, уничтожение ценных картин, разрушение строений, памятников в своем краю, пусть даже принадлежавших ранее хозяевам. «Но чьими руками это было возведено?! Эти же руки будут потом разбирать и вновь строить. Неужели это неуемное, неразумное буйство заложено в русском народе изначально? – размышлял с горечью Данила. – Ломать – не строить, наверно, это придумал наш народ».
А вот слова вождя о крестьянстве Данила не мог осознать до конца. «И что ж это получается? Трудяга-крестьянин на своем отдельном участке земли присваивает себе лишний хлеб и превращается в эксплуататора? А кто решил, что этот хлеб лишний для крестьянина? А, может, Ленин прав: не следует горбиться крестьянину день и ночь на своем участке?» «Учиться, надо обязательно учиться – это главная цель молодежи», – вспоминал слова вождя Данила.
Незаметно подошла к концу работа съезда. Появилось много новых друзей, с которыми проводили вечера в спорах, в чтении газет, книг. Наступило 10 октября, в этот день III съезд РКСМ закончил свою работу.
***
Данила возвращался из Москвы с душой, переполненной радостью, которая заметно вырывалась наружу: глаза его горели, излучая при этом какие-то таинственные лучики, на губах часто появлялась улыбка. Глядя на него, казалось, что в вагоне, в который удалось забраться с большим трудом, он едет один, погруженный во что-то свое и очень важное. И, конечно же, он не мог видеть взгляды окружающих его молодых и пожилых попутчиков. Даниле хотелось доехать, долететь побыстрее, чтобы сказать ребятам, что он видел живого Ленина. Ему поверят сразу, он никогда никого не обманывал, даже шутя, даже во имя спасения. И первой, конечно, он скажет об этом своей любимой Прасковье, по которой истосковался. Может, поэтому он и не замечал особо пристального взгляда из противоположного угла вагона. На него, не отрываясь, смотрела чернобровая девушка, смотрела, как на чудо. Видно, понимала, что это чудо скоро растворится, потому взгляд выражал безысходную тоску.
Военная форма делала Данилу еще притягательней. Не обратить внимания на этого юношу было просто невозможно. О таких в народе говорят: «Богатырь земли русской». Это был высокий молодой человек, плотный, мускулистый; белое интеллигентное лицо, большие голубые глаза с густыми ресницами и светлые, кудрявые волосы, выбивавшиеся из-под козырька кожаной фуражки. Внешность Данилы полностью отражала его внутреннее содержание. С пересадками, остановками, он ехал уже четвертые сутки. До родного уезда добрался почти в десять часов вечера. Мог бы заночевать, но решил добираться домой.
«Разомнусь,
