семнадцать лет, год можно подождать. Да и деловые они все – поздравят Машу по телефону, и будет с них. Поднесёт Ирина Юрьевна трубку дочери, и прозвучат самые дежурные пожелания, которые всё равно не сбудутся. Думая об этом, Ирина Юрьевна как мать издала тяжёлый вздох и слегка прослезилась. Хоть что-нибудь сделать бы, чтобы Маше этот день запомнился, и не такой враждебной показалась вдруг реальность!
«Соседей, что ли, пригласить? Вот эти Марковы, вроде, семья достойная в целом. Только опять Никитка этот настораживает. А может, и он окажется ничего, может я на него зря взъелась?», – в этот момент Ирина Юрьевна даже удивилась самой себе. Но, в конце концов, всё это – и настороженность, и её отмена – ради дочери, любимой до умопомрачения. Именно с ней Ирина Юрьевна и решила в конечном итоге посоветоваться. Мама являлась единственным на свете человеком, который мог беседовать с Машей, не слыша её слов.
– Машуль! А ты помнишь, что скоро у тебя день рождения?
Девушка сквозь вздох спокойно промычала, что означало: «Да, но что с того?»
– Хочешь, приглашу кого-нибудь чай с нами попить?
Тянущееся вопросительное мычание: «А кого именно?»
– Ну, Марковых…
Двухтактное вопросительное мычание – желание уточнить дальше.
– А чтобы мальчик их пришёл – Никита, хочешь?
Короткий и звонкий возглас – однозначное «да».
– Он тебе запомнился?
Двухтактный звук: сначала задумчиво, затем – слабое утверждение. В целом это значило: «Чуть-чуть запомнился».
– А то может лучше бабу Зину?
Последовало такое долгое недовольное мычание, которое бы понял любой непосвящённый.
Таким образом, решение было принято.
В дверь квартиры Марковых позвонили.
– Здравствуй, Свет! Я хотела сказать, что… – прозвучал вздох, – у Машеньки моей день рождения завтра.
– Чудесно!
– Предлагаю всем вам вечером, часов в семь, посидеть у нас, чай попить со сладостями. А то скучновато нам…
– Ой, благодарю, Ир, очень я тронута. Я-то приду обязательно. Только вот Саша не сможет – он рейс взял далёкий. У Алёны возраст сложный начался, много своих заморочек, не знаю. А Никита… скорее всего придёт!
– Ну хорошо, дай-то Бог! Договорились, значит! В семь!
По поводу Никиты Ирина Юрьевна решила действовать на опережение – чтобы он вдруг не начал за столом сам по себе толкать свои идеи или что-то неожиданное делать, что на Маше может плохо сказаться – самой начать его расспрашивать об этих идеях, откуда он их взял и прочее.
Когда же о приглашении узнал Никита, у него снова подкосились ноги, и стало прерывистым дыхание. Он не смог уже сдерживать эмоции.
– Как? Неужели? Как такое возможно? – произносил он встревоженным и радостным шёпотом, оседая в кресло.
