и подключат, – он перевел взгляд на меня. Мягкий огонек в его глазах и морщины, повторяющие линию бровей, заставили меня вспомнить о бабушке. – А пока что мы можем рассчитывать только на себя, – закончил он.
Единственная дорога, ведущая с гор, оказалась под снежным завалом. До ближайшего городка Фир Хэйвен сорок пять минут езды на машине – слишком далеко, чтобы добраться туда пешком. Мы в безвыходном положении.
Мистер Перкинс мрачно кивнул, словно желая сказать, что впереди нас всех ждет еще одна суровая зима, и продолжил путь по берегу озера в сторону лодочной станции и своего дома.
А я еще немного постояла на месте, слушая доносящиеся из леса крики парней, небо темнело, предвещая новую бурю, собирающуюся над озером. Я знала, каким жестоким может быть лес, каким беспощадным.
Если тот парень потерялся где-то здесь, у него почти не было шансов пережить прошедшую ночь.
Все еще темно – наступила самая ужасная тьма. Зимняя.
Парень, Оливер Хантсмен, идет за мной через лес, спотыкаясь о корни, кашляя, жадно вдыхая воздух после каждого приступа. Он может не выбраться из Чащи, может повалиться замертво в снег за моей спиной. Парень останавливается, чтобы прислониться к дереву. Он весь дрожит. Я возвращаюсь и приобнимаю его. Оливер выше меня и шире в плечах, но вместе мы продолжаем медленно пробираться через лес. От него пахнет лесом, свежестью. Наконец мы достигаем границы Чащи, перебираемся через ее границу и оказываемся на открытом пространстве.
Я отпускаю парня, и он сразу же сгибается, уперев ладони в колени и жадно ловя раскрытым ртом воздух. При каждом вдохе его легкие издают странный хрипящий звук.
Оливер провел в лесу несколько морозных ночей, пробирался в полной незнакомых пугающих звуков темноте, в постоянном страхе – сверлящем мозг, не дающем уснуть. В таком лесу легко можно сойти с ума. Поехать кукушкой, как у нас говорят.
Где-то рядом журчит подо льдом Черная река – ее звук успокаивает, но одновременно кажется слегка жутковатым. Оливер смотрит в ночное небо, смотрит с таким благоговением, словно давным-давно не видел звезд.
– Нам нужно идти, – говорю я.
Он дрожит всем телом, кожа у него бледная, матовая. Необходимо, чтобы он как можно скорее попал в тепло, оказался подальше от снега и ветра. В противном случае холод все-таки добьет его.
Я вновь обнимаю Оливера, обхватив его рукой под грудь, так что могу чувствовать, как поднимаются и опадают при каждом вдохе его ребра, и мы бредем вдоль реки, пока перед нами не открывается устье, где она впадает в озеро Щучья пасть, на котором почти установился лед.
– Где мы? – спрашивает парень ломающимся голосом.
– Мы почти возле моего дома, – отвечаю я. А затем, подумав, что, возможно, у него шок и он ничего не помнит, добавляю: – Мы вернулись на озеро Щучья пасть.
Он не кивает в ответ, и его взгляд ничего не выражает. Мне становится ясно, что Оливер понятия не имеет, где мы.
– Здесь рядом мой дом, –
