скрывают, чтобы ты не дала показания и не спасла Стефана.
В голосе Евы слышатся слезы и боль. Она храбрится, держится, чтобы не расплакаться, но близка к этому.
– Зачем Химерам убивать Стефана?
– Мелкая месть. – Ева горько ухмыляется, мол, неужели сама не догадалась? – Химеры не могут успокоиться, что Саббатовцы вышли сухими по твоему делу, что никто из нас не сгорел. Им хочется крови.
И я верю. Эта сторона Инициированных не любит мирных решений.
– Ты поэтому тут? Хочешь, чтобы я дала показания в суде?
– Да. Я знаю, что это вызовет проблемы у тебя, а также у меня, но я не хочу потерять Стефана. Не могу без него…
Все. Я вижу слезы Евы и мольбу в глазах.
– Прошу тебя, Мелани, спаси его! Ты любишь Рэя?
– Да… – я шепчу, сраженная лихорадочным блеском глаз Евы. Она говорит быстро, прерывисто, часто всхлипывая, схватив меня за руку, а я отмечаю, какие горячие пальцы у нее по сравнению с моими. Будто держала их над костром!
– Тогда ты должна понять меня! Я не могу потерять Стефана! Если его не станет, не будет и меня. Говорю тебе это не как пророк, а как любящая женщина!
– Да, конечно, Ева! О чем ты? Конечно, дам показания! – я обнимаю плачущую подругу, чувствуя, как она вздрагивает, как цепляется за меня. – Все будет хорошо… Поверь. Мы не допустим смерти Стефана! Не плачь, пожалуйста.
Я глажу по светлым мягким волосам. И вот Ева уже прекращает плакать, замерев в моих объятиях на пару секунд. После чего отстраняется, держа руки на моих плечах, которые согревают и отвлекают от пронизывающего ветра.
– Что я должна сделать? Как заявить свои показания в Сенат?
– Ты должна поговорить с Виктором об этом. Можешь сказать, что я обратилась к тебе напрямую. Не упоминай Кевина. Хорошо?
– Хорошо. А почему с Виктором?
Услышав, что должна говорить насчет показаний с Савовым, надежда на спасение Стефана начала таять: Виктор не разрешит.
– Потому что ты его пара по бумагам Сената. Он твой поручитель, опекун, назови, как хочешь, на протяжении трех месяцев или пока у тебя не проявится Знак.
Твою мать! И снова-здорово! Опять я утыкаюсь носом в стену, на которой написано «ЗНАК».
– Когда суд?
– Послезавтра.
– Послезавтра?! – я вскрикиваю так, что обращаю на себя внимание других сидящих на лавочках пациентов.
– Трудно будет?
– Виктор не согласится.
– Как-то, но согласится! Ты есть в грядущем. И спасешь Стефана! Иначе, я бы к тебе не пришла.
Я недоуменно замолкаю, обдумывая варианты, как уломать Виктора. Не знаю… Руку даю на отсечение, он не отпустит меня в суд!
– Я попробую…
Ева благодарно кивает. А затем произносит то, что окрыляет меня:
– Рэй скучает по тебе. Очень. Пытается делать вид, что все нормально. Но снова отгородился стеной. Весь сам в себе.
Теперь моя очередь лить слезы: Ева незаметно тронула кровоточащую
