вот тот факт, что Георгий Георгиевич действительно живет здесь, удивил Ясона Григорьевича. Была и еще одна странность, досадно поразившая врача: соседи, нехотя открывая дверь, не дослушивали вопрос до конца, стоило только произнести имя медработника, оказавшего невиданную доброту незнакомцу. У очередной двери все-таки удается получить ответ о номере дома Георгия Георгиевича, поэтому аккуратно спроваженный Ясон Григорьевич в скором времени садится на порог каморки и ждет появление врача.
Нельзя сказать точно, сколько конкретно прождал он на холодных ступеньках, так как очередной сон сморил его.
И снится Ясону Григорьевичу тот же мост, на котором он стоит, те же мысли. А за его спиной – безграничное пространство, заполненное душами тех, кто погиб от ГСК. И ближе всех стоит Забытый Илья, еле опирающийся на костыль. Только он еще имеет лицо, так как не забыто пока его имя, но и оно уже расплывается в остатках человеческой памяти.
– За что вы погубили нас? – говорит Забытый Илья Олегович, но ни один мускул на его мертвом лице не двигается. – За чью идею умирают люди?
– За идею блаженного мира. Чтобы все были подчинены единому правительству, чтобы система государства работала, как некогда работали швейцарские часы.
– Разве убийство – это работа? Разве мы враги?
– Враги-друзья, соперники-соратники, слуги-предатели… сначала нужно определиться, по отношению к кому.
– По отношению к простым гражданам. Люди не могут не роптать – это в их крови. Всегда есть что-то обыденное, чего быть не должно, но что своим наличием раздражает население. Так было всегда. Так навсегда останется.
– А разве вам плохо сейчас? – Ясон Григорьевич чувствует, как сдерживаемые в течении последнего года слезы текут из глаз, а губы искривляет улыбка. – Всегда есть те, кому хуже. Они – живут! Они помнят о вас. Они борются ради вас. Они продолжают жить ради вас.
– Но почему тогда они должны жить и страдать, а мы – нет? Кто избрал нашу участь без нашего согласия?
– Меня уверили не в том, что я гражданин и должен защищать себе подобных, а в том, что я – лидер, намного выше вас, который должен уводить людей в пучину общественной жизни. От ваших смертей мне легче жить не стало.
– Но ты живешь!
Множество душ за спиной Ясона Григорьевича начало приближаться. Там были не только умершие из-за препарата, но и тысячи загубленных жизней сотрудников государственных учреждений, и остатки тех, кто кончал с собой из-за потери всех родных и родственников. «Лучше самому! – решает врач. – Я не позволю кому-то сталкивать себя! Я и сам собирался это сделать!». Ясон Григорьевич спрыгивает в мутно-желтую реку, и тут же, словно бы почувствовав ожог по периметру всего тела, он открывает глаза. Такие сны уже не в первый раз тревожат его, поэтому он давно перестал тревожиться на их счет.
– О, вы меня караулите что ли? – еще издали видна широкая улыбка, поэтому в имени ее носителя невозможно усомниться – это
