неподвижно стояли в придорожных канавах несколько тощих коров. Отец нажал на клаксон, отчего они по-коровьи взбрыкнули, испустили, каждая, по струе жидкого навоза и убрались подальше от дороги. «Ну, извините», – сказала Бернер, взглянув на них сквозь заднее стекло.
Некоторое время спустя мы проехали мимо одинокого, приземистого, некрашеного деревянного дома, стоявшего у дороги на голой земле. Дальше виднелся еще один, а еще дальше едва различался в подрагивавшем мареве третий. Все были полуразрушенными, словно здесь пронеслась какая-то беда. У первого отсутствовали и входная дверь, и стекла в окнах, а тыльная его стена обвалилась внутрь. Во дворе перед домом валялись обломки автомобильных остовов, рама железной кровати и белый холодильник. По сухой земле бродили взад-вперед, поклевывая, куры. На ступеньках сидели, наблюдая за дорогой, собаки. Сбоку стояла привязанная к деревянному столбу взнузданная белая лошадь. Кузнечики взвивались в знойный воздух, вспугнутые нашей машиной. За домом торчал посреди поля черный полуприцеп с надписью «КОВРЫ ХАВРА» на боку. В дверном проеме появилась пара мальчишек, один по пояс голый. Бернер помахала им рукой, один из мальчиков помахал в ответ.
– Это индейцы, – сказал отец. – Живут здесь. Они не такие счастливцы, как вы. У них даже электричества нет.
– А почему они живут здесь? – спросила Бернер, так и глядевшая в заднее окно, сквозь поднятую нами пыль, на захудалый домишко и мальчиков. Ничто в их облике не указывало на индейскую кровь. Я знал, что индейцы больше не селятся в вигвамах, не спят на земле и не носят перья. В школе Льюиса ни один индеец, насколько мне было известно, не учился. Однако знал я и то, что индейцы заглядывают в наш город, чтобы напиться, и зимой их иногда находят в проулках – примерзшими к асфальту. И знал также, что в управлении шерифа работают индейцы, расследующие исключительно преступления, индейцами же совершаемые. Но полагал при этом, что если попасть туда, где живут индейцы, то сразу увидишь, как они отличаются от нас. А эти мальчики ничем от меня не отличались, разве что дом их грозил вот-вот обвалиться. Интересно, где их родители? – подумал я.
– Думаю, этот вопрос можно задать и о семье Парсонсов, верно? – сказал отец, решив, очевидно, обратить все в шутку. – Что делаем в Монтане мы? Нам же самое место в Голливуде. Я мог бы стать дублером Роя Роджерса[8].
И запел. Пел он часто. Когда отец говорил, голос у него был сочным, густым, мне нравилось слушать его, но пел он плохо, – Бернер при этом обычно затыкала уши. На сей раз он запел «Дом, дом в горах, где играют козлы и бегемоты»[9]. Это он так шутил. Я же тем временем думал о том, что увиденные нами индейские мальчики не играют в шахматы, не состоят в дискуссионном клубе, да, наверное, и в школе не учатся и ничего из них путного не выйдет.
Допев, отец сказал:
– Обожаю индейцев.
После этого все некоторое время
Рой Роджерс (1911–1998) – американский актер (амплуа: благородный ковбой).
Второй куплет гимна штата Канзас «Дом в горах» начинается словами «Дом, дом в горах, / Где играют олени и антилопы».
