Патриотами-то своей Родины они быть не перестали…
Через месяц с небольшим пленных стали выгонять на работы. Таскали тяжелые мешки и ящики на складах. Рыли какие-то котлованы под строящиеся военные объекты. Кормили не то чтобы хорошо (в основном кашами и вареными овощами), но голода никто не испытывал, хотя в рационе не было ни мяса, ни рыбы, ни масла. Просто в теле от недостатка калорий чувствовалась какая-то слабость, и таскать тяжести становилось все труднее.
Однажды поздно вечером Романова, который уже ложился спать, неожиданно вызвали из камеры. Он удивился. Для допроса вроде совсем неподходящее время. Дело в том, что немцы во всем любили пунктуальность. Тогда зачем он нужен?
Каково же было изумление Михаила Афанасьевича, когда в кабинете начальника тюрьмы его встретил генерал Власов. Вот уж не думал не гадал Романов о таком свидании…
Андрей Андреевич сильно похудел с лица – морщины разрезали щеки, но оставался все таким же высоким и тучным. Под глазами его залегла глубокая чернота, а тонкие губы были сухими и потрескавшимися. На нем был новый серый мундир без каких-либо знаков различия и наград. Большие роговые очки, как всегда, поблескивали строго и внушительно.
Романов уже знал о том, что Власов тоже попал в плен. Об этом ему рассказал Сергеев, всегда знавший последние новости. Он сообщил при этом очень интересную деталь. Когда 3-я ударная армия, которой командовал Власов, была окружена и почти полностью погибла, не имея ни боеприпасов, ни продуктов питания, Сталин прислал за командующим самолет, чтобы ввезти его в Москву. Тот отказался лететь, заявив: «Не могу бросить своих погибающих солдат! Совесть не позволяет… Как потом людям в глаза буду смотреть!..» Этот благородный поступок генерала (а Михаил Афанасьевич, зная Власова, не сомневался в том, что так оно и было) восхитил Романова: он, попав в такой жуткий переплет, поступил бы точно так же.
Они обнялось, как старые друзья, попавшие в критическую ситуацию. Оба это прекрасно понимали. Вот только нынешнее положение у них, как выяснилось, было разным…
– Как ты тут бедуешь? – участливо спросил Власов, усаживая старого сослуживца на стул напротив. – Не скис еще совсем?
– Да нет, вроде держусь пока. Как говорится, есть еще порох в пороховницах. Но положение, конечно, ужасное.
– И выхода не видишь?.. А он ведь есть! Нужно бороться, пересмотрев, конечно, кое-какие свои взгляды.
Романов понял, куда клонит собеседник: до него уже донеслись слухи, что Власов служит немцам. Вначале Михаил Афанасьевич не поверил этому. Но, когда увидел старого знакомца в кабинете начальника тюрьмы, понял, что вести о его отступничестве обоснованны… Власов сразу стал ему чужим.
Тот уловил, видно, резкую перемену в настроении Романова и сказал примирительно:
– А ты, Михаил Афанасьевич, не торопись с выводами-то. Поспешишь – людей насмешишь. Так, кажется, знаменитая русская поговорка гласит?
