жить, что впору было что-то сотворить вокруг, чтобы перестать скучать, а уж без Арика и вовсе стало хотеться попроситься за Завесу к Повелительнице Той Стороны, что была так добра и снисходительна ко мне во все времена. И вот, едва я подумал об этом, как на Байкал посыпались невзгоды одна за другой, как наказание или то самое развлечение моих тоскливых дум.
– Твоё величие, предвечный! Там…
– Ну и што там? Пошто орёшь дурным голосом? – поморщился я, сдерживаясь, чтобы не прикрикнуть на него или даже швырнуть чем-нибудь безобидным, чтобы пришибить легонько.
– Наводнение, предвечный! – вылупив глаза, воскликнул челядин.
– И што? Который день наводнение, что орать и носиться? – проговорил я.
Действительно, дождь льёт четыре дня к ряду, и не то что дождь, но ливень из самых густых и сильных, такие идут обычно недолго и то способны подмыть дома и дороги, переполнить реки, а такой долгий и такой обильный совсем не похож на обыкновенный, словно Небеса чем-то прогневились и хотят наказать нас… Вечор я ходил смотреть: Море поднялось настолько, что затопило пристани, прибрежные улицы и даже нижнюю часть дворцового сада. Такого прибытия воды не бывало ни разу на моей памяти, но всё же всерьёз Авгаллу ничто не угрожало, подумаешь, переселили несколько улиц, подумаешь, придётся порядок наводить после разора, что вода эта наделает…
– Дак-ить, што, твоя пресветлость… эта… дак-ить… площадь уж перед дворцом полна воды, аще бо ужо и на крыльцо подымется, а дале… – у него глаза наполнились ужасом: – ить во дворцовы покои хлынет, не остановим!.. Делать-то што, твоя пресветлость, предвечный… а? – задыхаясь проговорил челядин.
– Ты… – вот уж этого я не ожидал и решил, что он преувеличивает, как свойственно всем скудоумным, принял лужи за озёра, снова захотелось дать ему затрещину, хотя я за всю жизнь и пальцем не трогал никого из чади, даже не бранил всерьёз никогда, что с чади взять…
Надо взглянуть, не доверять этим словам, ведь… Ведь ежли правда всё, что он молвит… Что там дворец… Если на крыльцо поднимается вода, то что с городом тогда? Ведь вся площадь, тем более дворец стоят на возвышенности…
Немедля посмотреть прежде чем думать, что делать… Я выглянул в окна, но отсюда, со второго этажа за плотной и шумной пеленой дождя мне было не разглядеть даже плит на площади. Надо идти на крыльцо.
Пока я, спеша, шёл по высоким коридорам, я думал об этом странном дожде: бывают долгие дожди, но так, чтобы такой сильный, но без молний, шёл и шёл без продыху столько дней, не ослабевая, это вправду что-то неправильное и странное, почему я не подумал об этом раньше? Даже в голову не пришло, что происходит что-то опасное…
Но что рассуждать, быть может, все мои размышления, возбуждённые больше страхом на лице челядина, чем его словами, преждевременны? И я спешил по гулким коридорам, стуча каблуками по бесконечным длинным коврам, которыми
