на меня сине-серыми глазами, такими, как это небо в неизбывных тучах.
– Уходить? Теперь куда уходить? – у него дрогнул голос и хлопнули глаза, пугаясь, уже, кажется, должен был устать пугаться… – Эрбин, мы покинули…
– Мы покинули?! – воскликнул я, сердясь на его тупость. – Да нет, Валор, не мы покинули, нас изгнала наша земля! Вернее, наше Великое Море.
– Но почему?
– Ты спрашиваешь меня?!
– А кого мне спросить? Кто ближе всех к Богам? Кто равен им?
Я вздохнул и сел на грубо сколоченную лавку, не в пример прежним, искусном вырезанным, даже изящным и роскошным столам, лавкам, кроватям, населявшим наши дома и дворцы. Здесь, в палатках, ставшими для нас домами, мы жили скудно, впроголодь, кормились тем, что удалось спасти из воды, но больше тем, что приносила охота. Но все, кто успели спастись из воды, а это больше половины нашего прежнего народа, не болели, благодаря моим заботам, но если мы продолжим сидеть на вершинах скал здесь в ожидании того, что наши дома снова покажутся из воды, то дождёмся только того, что начнутся и болезни.
– И куда же идти нам? – вздохнул совсем потерявшийся Валор.
– Боги укажут путь – сказал я. – Пока пойдём за солнцем, на запад.
– Почему на запад? – спросил Рифон, глядя на меня снизу вверх, хотя мы оба сидели за столом, я видел, что он смотрит словно снизу.
Конечно, он и ростом меньше меня и дробнее, и не обладает моей статью и мощной красотой, но разве не он царь Байкала? Или со времён Галтея и Марея-Могула цари так измельчали? Из-за меня? Из-за того, что я всё время был рядом и при мне не вырос ни один по-настоящему великого царь, хотя бы просто сильный. Я как большое дерево застилал солнечный свет всем, кто оказывался рядом? И я продолжал оставаться при всех царях и никому не позволил стать хотя бы самостоятельным, я не дал расти и развиваться новым царям, я затормозил развитие царства из-за того, что не хотел отойти от трона хоть на шаг. Я правил за них, но ведь жизнь не должна стоять на месте, если поколения не будут сменять друг друга, всё остановится, застопорится, как река, которую остановили, превращается в пруд, а потом в болото. Вот почему случился этот потоп, вот почему погибло царство, чтобы изгнать меня от трона…
Я встряхнулся и отогнал эти мысли, словно Ариком прошёптанные мне в уши. Нет, братец, не выйдет, ты не собьёшь меня с толку, я не дам тебе быть сильнее меня, это любишь копаться в себе, казниться и во всём всегда винить одного себя, словно никто другой не виноват. Нет, я не такой дурак! Я делал для царства благо, я прожил столько и столько видел, кто мог лучше меня править? Кто теперь спасает оставшийся народ? Нет, Эрбин, себя ты можешь не обвинять, успокойся, тут нет твоей вины. Чья? Не знаю, и не моё дело в этом разбираться, потому что я не разберусь, это выше моего понимания, всё, что происходит – это веления Богов, а я, хотя меня и почитают как Бога, я всего лишь человек, такой же, как все прочие, только капризом судьбы,
