графин и с силой бросила его прямо на плиточный кухонный пол.
Звук бьющегося тяжелого хрустального графина был похож на взрыв! По звонким красным плиткам быстро разливался сок, острые прозрачные осколки графина плавали в желтой жидкости опасными острыми углами вверх.
Наташа от удивления начала сползать по стенке вниз. Она так испугалась, словно в нее выстрелили.
Тамара выругалась так, как никогда в жизни.
– Сонька, ты сбрендила, что ли? Что с тобой? Узнала, что беременна? – Наташа, собравшись, старалась разговаривать с ней как с тяжело больной. Боялась сказать что-то лишнее, чтобы не спровоцировать на какой-нибудь еще безумный поступок.
– Я не знаю, что мне делать… Совсем не знаю. Мне кажется, что я вижу какой-то дурной, страшный сон… – прошептала Соня, давясь слезами. – И вы все какие-то нереальные… Ущипните меня, ударьте, наконец, чтобы я пришла уже в себя!!!
– О каком сне ты говоришь? Что тебе приснилось? – Тамара, словно протрезвев, взяла себя в руки и теперь вернулась к своей роли старшей.
Она еще не знала, что сейчас услышит, но заранее готовилась к тому, чтобы, вынырнув из своего страшного сна, помочь подруге, как-то успокоить ее.
Соня стояла, вытянув перед собой руки, и видно было, что и они дрожат, как и у Тамары. Она хотела что-то сказать, но челюсть свело, а потом отпустило, и зубы начали стучать так, что было слышно.
– Если я сейчас скажу вам, что случилось, то сразу потеряю вас. Навсегда. Да и жизнь всех нас, троих, сразу же изменится. Причем в худшую сторону. И никто не знает, что будет ждать нас впереди. Вот и решайте сами, вам это нужно?
– Соня, милая, да что с тобой? – Наташа подошла и обняла подругу. – Успокойся. Поверь, что бы ты ни сказала, ты нас уж точно не потеряешь. Мы же подруги. Даже если бы я была замужем и узнала, что ты переспала с моим мужем, думаю, что я и тогда бы простила тебя. А вот его – нет…
– Господи, а ты-то чего несешь?! – воскликнула теперь уже Тамара. – И что только всем вам в голову лезет! Какие мужики, да и причем здесь они вообще, как будто бы в жизни ничего важнее нет!
– Но это же я так, гипотетически! – пожала плечами Наташа. – Просто я хотела сказать Соне, что готова простить ее заранее за все! Ну, что такое она могла совершить, чтобы мы с ней разругались в пух и прах? Я даже представить себе такое не могу!
– Может, она украла у тебя деньги? – гоготнула нервно Тамара.
– Вы что, грибов, что ли, галлюциногенных нажрались? Чего несете-то? – теперь уже Наташа по-настоящему разозлилась, схватила с тарелки только что приготовленный ею же мягкий и жирный бутерброд с икрой и отправила в рот. Целиком. И теперь стояла со смешными надутыми шарообразными щеками и, энергично двигая челюстями, не могла ничего говорить. Только вращала глазами да вертела головой, как если это могло помочь ей поскорее прожевать.
– Спрашиваю вас еще раз – вы действительно хотите знать правду или же все сделаем вид, что ничего не происходит?
– Да что происходит-то?
– Ничего
