громадного кулака.
Гальюн на лодке это дело,
Он хитро сделан и умело,
А чтобы вам туда сходить,
Все нужно толком изучить.
Как действует система слива,
Что так опасно говорлива,
И для чего в ней клапана,
Манометр, датчик и фильтра.
Когда и как педаль нажать,
Чтоб к подволоку не попасть,
В момент интимный некрасиво,
И выглядеть потом плаксиво.
Любой моряк, придя на лодку,
Обязан сразу, за два дня,
Знать все устройство гальюна,
И лишь потом ходить в моря.
Ну, а не знаешь, будет плохо,
Тебе все это выйдет боком,
На первом выходе твоем,
Ты попадешь впросак на нем!
– Ну, как для начала? – отхлебнув глоток из подстаканника, интересуется пиит.
– Да вроде ничего старшой, давай, валяй дальше, – благодушно кивает минер.
– Даю, – набирает тот в грудь воздуха
Однажды к нам с Москвы, из штаба,
Один начальник прибыл рьяный,
Второго ранга капитан,
А в поведении болван.
Молол какую-то он лажу,
Спесив был и не в меру важен,
Всем офицерам стал хамить,
Решили гостя проучить.
Хоть был москвич в высоком чине,
Не знал он свойств всех субмарины,
Ел, пил, в каюте много спал,
И в нарды с доктором играл.
хитро смотрит Хорунжий на Штейна.
– Не отрицаю, было, – скромно улыбается майор, – а почему нет? Продолжай.
Хорунжий кивает и декламирует дальше.
Но рано утром, ровно в семь,
Он нужный посещал отсек,
Где в командирском гальюне,
Сидел подолгу в тишине.
Вот и решили мореманы,
Устроить с ним одну забаву,
Чтоб лучше службу понимал,
И их «салагами» не звал.
Баллон наддули в гальюне,
На два десятка атмосфер,
А все приборы «загрубили»,
И вентиляцию закрыли.
Вот снова утро и на «вахту»,
Идет неспешно наш герой,
Вошел в гальюн и дверь задраил,
Стальную, плотно за собой.
Затих. Вдруг раздалось шипенье,
И в гальюне все загремело,
Затем
