Показаться?
– А давайте! Знаю вас целых полдня, но видел только в шубе. Упущение.
– Смотрите.
Елена поднялась, отошла повернулась на высоких каблуках.
Черный джемпер и серая юбка обливали ее крепкое тело.
– Что молчите? Нет слов, насколько я безобразна? Сама знаю, можете не говорить.
– Нет, скажу, – Громов покачал головой. – У вас большая грудь и красивые коленки.
– Насчет коленок спорить не стану, а что касается моей груди… Пока я слишком трезва для того, чтобы комментировать заявление.
– Насчет «трезва» поправим, но вы само совершенство.
– Ну, хватит, хватит, Александр: ей-богу, вам же хуже будет.
Она села, поставила локти на стол, опустила на них подбородок и обратила к нему зеленые глаза со слегка подкрашенными ресницами.
– Будем ужинать, Елена, – сказал он, подвинув ей меню. – Выбирайте.
– Ну… не знаю, Александр, – Елена потупилась. – Вы платите, вы и заказывайте..
– Я-то закажу, – согласился Громов. – Но что любите вы? Навскидку?
– Спаржу. Позавчера покупала в магазине.
– Один-ноль в вашу пользу, – он усмехнулся. – Я ее никогда не пробовал. Даже в Ленинграде моей юности не бывало.
– Так и в Москве ее в общем нет. Настоящую спаржу надо есть не позже, чем через шесть часов после сбора, только во Франции. Это я так, вспомнила. Извините.
– Боюсь, тут нам не подадут даже недельной. Что вы любите еще?
– Что я люблю…
Еленино лицо сделалось грустным.
– Я люблю рыбу. Папа ходил на рефрижераторе. Сколько себя помню, дома был полный холодильник рыбы. Каких наименований, вспоминать не буду, иначе мы оба умрем от тоски. Икра всех видов и все прочее. Меня выкормили с детства так, что до сих пор видите, какая гладкая…
Елена вздохнула, раскрыла кожаный переплет, перелистала и снова закрыла. Громов подумал, что поступил разумно, выбросив непристойную визитку.
– А вы любите рыбу, Александр?
– Рыбу… – он потер лоб. – Любил в прошлой жизни.
– В каком смысле – «в прошлой»? Вы верите в переселение душ?
– Верю в то, что когда-то жил в цивилизованном городе среди людей, знающих толк в еде.
– Это вы о Ленинграде?
– Именно о нем. Единственный город, где я хотел бы жить в будущей жизни. Когда весной шла корюшка… Ее, не поверите, ловили сетями между Большой и Малой Невой, перед Эрмитажем, напротив Петропавловской крепости: это была территория какого-то рыболовецкого совхоза. Так вот, когда ее продавали с лотков по Невскому проспекту, весь город пах огурцами.
– Я слышала, что свежая корюшка пахнет огурцами, но никогда понюхать не пришлось.
– А вот мне пришлось даже поесть. Но это бывало только в мае… или в апреле, уже забыл. Зато весь год я любил сардины. И в любой забегаловке брал рыбу под маринадом, только не знаю, какая именно это была…
– Думаю, что хек. Я его иногда
