тоже узнал ее, и намеревался было опять ускользнуть, но Мансо проворно кинулась в его сторону и при общих рукоплесканиях поймала его за фалды.
– Ваше высочество, – сказала она, – вот один из ваших врагов: он-то знает, почему наговаривает на вас.
Гондрен попробовал опять вывернуться, но его держали очень крепко. На нем была одежда рыночных носильщиков, но его руки, хотя и не очень белые и нежные, но все же не имели огрубелого вида рук тех людей, чье платье он надел.
Медленно подошел к нему Бофор и внимательно рассмотрел его.
– Какое зло я тебе сделал? – спросил принц кротко.
– Никакого, – свирепо отвечал тот.
– Так зачем же ты клевещешь на меня?
– Да что я, пришел на исповедь, что ли? – снахальничал человек, когда увидел кроткое и благосклонное выражение лица принца.
– Нет, ты не на исповедь пришел, но так как ты не намерен отрекаться от злодейств, то получишь казнь от моей руки.
При этих словах герцог отдал свою трость ближайшей женщине, сам же, засучив кружевные нарукавники, высунул кулаки.
– Выпустите-ка его, матушка, – продолжал он, обращаясь к Мансо. – Я хочу разрешить наш вопрос на деле. Ну-ка, негодяй, защищайся, и мы посмотрим, так ли силен твой кулак, как язык.
Хотя открылась рука нежная и вполне аристократическая, однако белые кулаки оказались так простонародно мускулисты, что отбивали всякую охоту испытать их на себе.
– Я не дерусь с принцами, – пытался отговориться Гондрен, пятясь назад.
– Врешь, трус! Не уважение, а страх тебя удерживает. Ступай вон, негодяй, ступай вон!
– И чтобы твоей ноги не было на рынке, – подхватила госпожа Мансо, подтолкнув его с такой силой, что он наверное полетел бы наземь, если бы стена людей не удержала его.
– Погодите минуту! – закричала Фортюнэ, схватив Гон-дрена. – Мы не хотим иметь шпионов среди нас. Смотрите, вон наш Мансо идет.
Действительно, вдали показался синдик, сопровождаемый толпой, которая вместе с ним возвращалась от Тюильри.
– Да здравствует герцог Бофор! – закричал синдик с сияющим лицом.
– Эй, Мансо! – позвала Фортюнэ.
– Что надо?
– А тут этот молодец нарядился в платье носильщика и говорит, что вот уже два дня, как его приняли в число носильщиков. Правда ли это, товарищ?
– Чисто соврал, – сказал синдик, спокойно глядя на Гондрена, – я никогда не видел его.
– Это Гондрен, бывший лакей госпожи Мартино, – закричала Фортюнэ, – ведь я говорила вам, что это шпион Мазарини.
– Шпион! – пронеслось по толпе.
– Смерть шпиону! – заревела толпа.
И прежде чем Бофор успел возразить, Гондрена подняли, как перышко, и отнесли на тот край площади, где стояла виселица. На этот час «Парижский господин» – палач отсутствовал. Но удальцы достали длинную и крепкую веревку и надели ее на шею негодяя.
