же сама приказала мне так действовать! Не ты ли мне говорила, что я должен выказывать притворную страсть к другой, чтобы скрыть истинную любовь к тебе и таким образом оградить тебя от злобы и коварства людей?
– Правда, правда! Я с ума схожу!.. О! Мой возлюбленный Франсоа!
Бофор покрывал поцелуями руку, которую она уже не отнимала, другою же рукой она гладила с упоением белокурые волосы принца.
– Ах! – сказала она, – он мой, он принадлежит мне, этот герцог, этот принц, внук величайшего короля в мире, самый благородный, самый храбрый и лучший, прекраснейший человек из смертных.
– О! Моя Луиза!..
Бофор поднял голову, и губы их встретились, но Луиза тихо оттолкнула его и, казалось, припоминала что-то важное.
– Милый принц, сегодня я дрожала за вас. Как я боялась! Я знаю, сколько у вас завистников, я знаю, что некоторые царедворцы поклялись погубить вас из зависти к вашим успехам.
– Я не боюсь их, моя дорогая, и даже, признаюсь вам, рассчитываю на вас, чтобы сделать некоторых из них моими друзьями. В особенности один из них непременно будет другом моим, если только вы захотите.
– Кто это?
– Маркиз де Жарзэ.
– Да, я и сама так думаю, но герцог де Бар! Вот кого я больше всех боюсь!
– И вы правы, потому что это низкий и мстительный человек, но я сумею держать его в руках.
– Умоляю вас, Бофор, будьте осторожнее.
– Вы дрожите, Луиза?
– Мне страшно.
– Вы, такая твердая и мужественная, вы, которую я видал спокойной и мужественною посреди грозных опасностей, вы боитесь одного человека.
– Я презираю преграды, когда несусь на бешеном коне в лесах и над пропастями. Но совсем иное дело тревожиться, опасаться за жизнь того, кого любишь.
– Ах, Луиза, зачем вы так говорите?
– Потому что я люблю вас, потому что ставлю ваше сердце рядом с моим.
– Вы отнимаете у меня силы и мужество.
– Я! Я отнимаю у вас силы?
– Да, ваш голос, ваше сердце и вся сила души должны быть нераздельны со мной, для того, чтобы укреплять меня на моем тернистом пути.
– Но отчего бы не позволить совершаться событиям, как судьбе угодно? Кардинал будет изгнан, Гонди будет первым министром, а вы – генерал-адмиралом.
– Ах! Луиза, я стремлюсь к высшей цели, и только вами и для вас мои мечты возвышаются, мое честолюбие не знает пределов.
– Не знает пределов? Неужели вы не довольствуетесь быть любимым, обожаемым?
– Послушайте, Луиза, если б я одиноко совершал свой путь, приготовленный мне судьбой и случайным рождением, то я удовлетворился бы своим жребием, увеличивая собою ряды беспечных и легкомысленных царедворцев, но любовь к вам внушила мне честолюбие, которое напугало бы меня самого, если б душа моя не была преисполнена вами.
– О! Говорите, любимый принц, говорите! И меня иногда терзают такие же мечты!
Бофор
