он обратился на север, закрыл глаза и тихо помолился.
После этого он беспечной походкой направился туда же, куда и троица.
Красный дракон, свившийся на вершине башни, наблюдал за происходящим внизу. В каждой фасетке отражались улицы и переулки, толкотня на базаре, резвящиеся дети, женщины, развешивающие белье на крышах, прохожие между зданиями. В городе кипела жизнь.
Где-то за пределами Покрова занималась заря, начиналось жаркое и душное утро. В лучах солнца виднелся дым от костров во временных лагерях, разбитых вдоль проторенных троп, тянущихся с севера. Затем на тропах показалась непрерывная цепь паломников, блеснула золотом пыльная змейка, которую ветер нес к самому Большому кургану.
Нищие несли сверкающие ракушки, подобранные на берегу, полированные водой камни или куски медной руды. Те, кто побогаче, несли драгоценности, инкрустированные ножны, отрезы редких шелков, делантского хлопка, серебряные и золотые даруджистанские советы, предметы с трупов павших воинов, локоны почитаемых родственников или героев и прочие ценности. До кургана оставался один дневной переход. Разбойников и воров можно было не опасаться, и паломники пели.
Они шли на юг, к огромной туче сгустившейся тьмы, где под горой сокровищ покоились мощи Искупителя.
Их надежно хранил Покров и мрачные, безмолвные сторожа.
Пыльная змейка неслась к месту спасения. Среди племен рхиви из северной части Генабакиса бытовала поговорка: «Бесстрашен тот, кто будит змею, ибо он забыл законы жизни».
Паломничьи песнопения доносились и до Силаны.
Она наблюдала.
Да, порой смертные забывают. Порой смертным… приходится напоминать.
Глава третья
Ведал он, что ему предстоит Деяние неблагодарное, Но жертвы уже принесены, Даны кровавые клятвы. Он знал, что пред пылающим ликом Ярости нужно ему стоять одному. Песнопения ме́сти там, Где сойдутся мечи, А где смертные жили когда-то, Остаются мысли о доме, Если бы лишь отворить Ту золоченую дверь. Стал ли он молить о пощаде, Сдался ли, опустив руки? Смеялся ли он радостным смехом В предвкушении кары? (Взгляните еще раз: вот он стоит, Слушая ваш осуждающий ропот. Пиит вас проклинает, Взывает к совести вашей, В плаче отводит глаза, Не в силах больше смотреть. Вас же ничто не проймет, Помыслы ваши ничтожны, Мелочны ваши стремленья, И нет никому дела До бренных ваших забот. Он примет все на себя, Всякую вашу провинность… Желаете вы того Или же нет… Жертвы и клятвы - Пустые слова. Средь вас нет никого, Кто мог бы с ним рядом встать.)
Этим ясным утром, когда
