по коридорам Цитадели. На поле боя, в которое превратились священные камни, вперемешку лежали анди из разных группировок. Сторонники Силкаса Руина, Андариста, самого Аномандра. А еще Дретденана, Хиш Туллы, Ванут Дегаллы… Многие схлестнулись на этом дворе.
И в рождении будет кровь. И в смерти будет свет. Воистину то был день для рождения и для смерти, для крови и для света.
Они подошли к дверям храма, замедлили шаг и смотрели на свет, волнами стекающий по широким ступеням. Их цвет стал глубже, насыщеннее, как бы с примесью застарелой крови, но сила сходила на нет. И все-таки Коннест Силанн чувствовал, что внутри кто-то есть и этот кто-то ждет.
Нас.
Может, это Высшая жрица? Нет. Ее присутствия послушник вообще не ощущал.
Аномандр поднялся на первую ступеньку.
И застыл, потому что все вокруг заполнил ее голос.
Нет. Знай, мой дорогой Сын, от андийской крови родился новый мир. Пойми меня. Ты и твои сородичи больше не одиноки; вам пора прекратить ваши жестокие игры. Теперь есть… другие.
– Мать, – заговорил Аномандр, – ты думала, это меня удивит? Или напугает? Быть просто матерью недостаточно, мало создать и отпустить. Ты так много отдала – и что получила взамен? Нас, убийц и предателей.
В тебе течет новая кровь.
– Да.
Сын мой, что ты наделал?
– Как и ты, Мать, я решил принять перемены. Да, теперь есть другие. Я чувствую их. Грядут войны, поэтому я хочу объединить тисте анди. Противостояние близится к концу. Андарист, Дретденан, Ванут Дегалла сдались. Силкас сбежал, а с ним также Хиш Тулла и Маналле. С внутренними распрями покончено.
Ты убил Тиам. Сын мой, ты осознаешь, что́ теперь будет? Да, Силкас сбежал, но куда он отправился? А те другие, новорожденные – какой запах будет влечь их? За какой хаотической силой они потянутся? Аномандр, ты ищешь мира в убийстве, но пока льется кровь, мира тебе не видать. Никогда.
Я отрекаюсь от тебя, Аномандр Тиамова Кровь и от всех своих первых детей. Отныне ваш удел – бесцельно блуждать по мирам. Ваши деяния не принесут плодов. Ваша жизнь станет источником нескончаемых смертей. И Тьма – мое сердце – навеки закрыта для вас.
Аномандр так и стоял неподвижно, а Коннест Силанн закричал и больно упал на колени. Незримая рука пролезла к нему в душу и что-то оттуда вырвала. Наступит день, и он поймет, что именно: надежду.
Он смотрел на трепещущий огонек фитиля и размышлял, почему верность так легко заменяет собой отчаяние – перекладывая отчаяние на плечи лидера, ты словно освобождаешься от всего, что может причинить боль. Воистину верность – это обмен, от которого обе стороны проигрывают. Одна теряет всякую волю, другая – всякую свободу.
Одна сторона теряет волю.
Другая…
Этот медного оттенка клинок, длиной в руку, выкованный в самой Тьме еще в Харканасе, передавался по наследству в Доме Дюравов. После того как меч вышел из Густовой кузницы, его держали в руках только три предка Спиннока, не оставив на оружии ни единого следа: ни вмятин на роговой рукояти, ни стесанной
