шагами вышла из дома и имела теперь совсем другой вид: лицо ее горело от гнева, но слез и следа не было.
– Ан! – сказала она повелительным тоном. – Посмотри, что там делается внизу?
Это не было трудно для меня: стоило только подойти к парапету, чтобы увидеть весь город. На террасу обычно доносились все звуки городской жизни. Отсюда мы слышали и рыночный спор над мерою пшеницы, и вой собаки, и брань сварливой бабы, и бой часов на башне и крик ночного сторожа.
В такой жаркий летний день в городе обыкновенно было тихо. Если бы мы не были так заняты своими собственными делами, то давно заметили бы первые признаки начинавшегося внизу волнения, шум которого уже явственно доносился до нас. Мы могли видеть в конце улицы часть дома Видама – мрачную квадратную постройку, доставшуюся ему в наследство от матери. Его родовой замок Безер находился далеко, во Франшконтэ, но последнее время (и Катерине, вероятно, лучше была известна причина этого) он почему-то отдавал предпочтение этому жалкому жилищу в Кайлю. Это был единственный, не принадлежавший нам, дом в городе. Он был известен под названием «Волчьего логова» и представлял собой мрачного вида каменную постройку, окруженную двором. По сторонам его окон виднелись высеченные из камня волчьи головы, вечно скалившие свои зубы на противоположную церковную паперть.
Посмотрев в этом направлении, откуда и доносился до нас шум, мы увидели фигуру самого Безера, высунувшегося со смехом из окна. Причиною его веселости, как мы тотчас заметили, был всадник, подымавшийся не без труда по крутой улице. Он сдерживал свою лошадь и отбивался от небольшой кучки оборванцев, преследовавших его ругательствами и бросавших в него камнями и комками грязи. Человек этот обнажил свою шпагу, и до нас долетели его возгласы, смешавшиеся с пронзительными криками толпы: «Vive la messe!», наполовину заглушенные стуком копыт испуганной лошади. В эту минуту брошенный кем-то камень ударил его в лицо, которое покрылось кровью, и мы услышали громкие проклятия.
– О, мое письмо! – воскликнула Катерина с негодованием, сжимая свои руки. – Они отнимут у него мое письмо!
– Проклятие! – воскликнул Круазет. – Она права! Это посланный от мсье де Паван. Мы должны разогнать их, этого нельзя допустить, Ан!
– Они дорого заплатят за это, клянусь Пресвятой Девой! – воскликнул я. – Да еще в мирное время… Негодяи! Жиль! Франциск! – кричал я. – Сюда, ко мне!
Я кинулся искать мое ружье, между тем, как Круазет вскочил на выступ террасы и, приложив руки ко рту, кричал во всю мочь:
– Прочь! Он везет письмо от виконта!
Но эта попытка ни к чему не привела, а я не находил ружья.
С минуту мы были совсем бесполезны, и, прежде, чем я наконец вынес свое ружье из дома, всадник с преследующей его толпой повернули за угол и скрылись от взора за крышами домов. Но, сделав следующий поворот, они должны были уже приблизиться к воротам замка, и я поспешил вниз к подъездной дороге.
Я остановился на минуту, приказав Жилю собрать
