услышал. Говорят, так душат удавы – медленно, но верно, чтобы жертва не дёргалась.
– Денис, мне больно!
Крикнула, и он отшатнулся, а через мгновенье уже сидел передо мной на корточках, обнимал за талию, прятал лицо в моих коленях:
– Милаш, прости… Прости меня, маленькая…
Я обняла его в ответ, скользнула пальцами по шраму на затылке, прижала его голову к своему животу… А у самой всё внутри дрожит.
– Что случилось?
Молчит.
– Что у тебя с руками, Денис?
Едва заметно покачал головой:
– Я такая сволочь, Милаш.
Господи, нет, пожалуйста…
– Денис… Что случилось? – как можно мягче, даже ласково.
Молчит.
– Денис?!
Молчит. Чувствуя, как накатывает паника, я тряхнула его за плечи:
– Ну чего ты молчишь? Что ты сделал? Ну? – Заорала, почти в истерике и, не удержавшись, стукнула кулаком по спине. – Что ты с ним сделал?! Говори, ты что, убил его?
И он тут же словно очнулся, поднял на меня лицо:
– Кого?
Смотрим друг другу в глаза, и видно как в них, связывая концы с концами, мечутся мысли… И я не нашлась что ответить. Просто опустила голову. Блин, Кобыркова… Какая же ты дура. Как можно было подумать такое вообще?! Как можно было спрашивать?!
Денис встал, отошёл к раковине. Открыв кран, поглазел, как обволакивает его разбитые руки струя. Умылся – лицо, затылок, шея – не глядя на то, что насквозь промокает рубашка. Потом налил полный стакан воды, выпил. Снова налил. Снова выпил. Словно взял паузу. Наконец повернулся ко мне.
– Человек, чтоб ты понимала, слишком… – запнулся, подбирая слово, – слишком мягкий, для того, чтобы об него вот так… – глянул на кисти, поморщившись, сжал кулаки. – Хотя некоторых хочется… – Невесело усмехнулся: – А это всего лишь стена. Увы.
– Какая стена? – не поняла я.
– Обыкновенная. Кирпичная. – Присел возле меня, пытливо заглянул в глаза: – Ну и? За кого ж ты так испугалась, интересно?
Ледяное спокойствие в голосе, в глазах. Аж дышать от него трудно. Но я всё же постаралась небрежно улыбнуться:
– Ни за кого. Просто подумала – может, ты Ленкиного хахаля нашёл… и…
Он усмехнулся и, упершись локтями в мои бёдра, устало уронил голову на руки:
– Если честно, я об этом даже не вспомнил. Как-то не до того было. Совсем. Да и не стал бы я его… сильно. – Поймал поясок моего халата, задумчиво потеребил. – Милаш… мне скоро уехать надо будет.
– Опять?!
– Угу. И через пару недель – снова. И, возможно, некоторое время – от пары месяцев до полугода – каждые выходные. Но это ещё не точно.
– Замечательно! Просто прекрасно! А мне что прикажешь? Сидеть у окошка и ждать, да? Да?!
По его лицу – мимолётно и тут же сменившись отстранённостью – скользнуло что-то вроде разочарования.
– Как
