Пашу, потом к кровати, поправил маленькое одеяло, укрывающее детей, и развернул, расправил их с Настей, большое, взбил подушки. Да, перьевые совсем не то, что соломенные, как были там.
– Чолли, – позвала его Настя. – Готово у меня.
Верхний свет она не включала, чтобы не разбудить детей. И чтоб это чёртово колёсико на счётчике в сенях не крутилось, не нагоняло денег. Да и светло уже. От раскрытой топки, где играло пламя, тянуло жаром, и Чолли сел за стол, как был, без рубашки.
Настя поставила перед ним миску с вчерашней разогретой кашей и кружку горячего чая.
– А себе-то, – напомнил ей Чолли, разворачивая тряпку с остатком хлеба.
– И я сейчас сяду, – ответила Настя, ставя себе миску и кружку.
Они ели, сидя напротив друг друга, и Настя влюблённо глядела на его лицо, на красноватые отсветы на сильных бугристых плечах, на мерно двигающуюся челюсть и, на чёрные, жёстко топорщащиеся волосы, припыленные сединой. Чолли встретился с ней глазами и улыбнулся. Улыбнулась и она.
– Ты не беспокойся. Ничего с нами здесь не случится.
– Я знаю, – кивнул Чолли. – Без куртки не выскакивай. Застудишься.
– Ага, – кивнула Настя. – Ты тоже… осторожней там.
– Не один еду.
Чолли доел кашу и стал пить чай. Торопливо доела и допила Настя, заботливо завернула в тряпку хлеб.
– С собой возьми, пожуёшь в дороге.
– Не выдумывай, – отмахнулся Чолли, вылезая из-за стола.
Настя подала ему нагрудную сумку с полученной позавчера справкой из конторы. Ну, что такой-то там-то работает и проживает. А то без неё ссуду и не дадут. Комитету тоже отчитываться надо. Чолли надел сумку и стал одеваться. Не спеша натянул исподнюю рубашку, застегнул. Теперь верхнюю. Всё та же – рабская, выцветшая, заплатанная, зашитая. Да, нужны рубашки, а то стыдоба одна. Штаны тоже рабские, новые ватные пускай полежат, в автобусе тепло. Портянки, бурки. А куртку наденет новую, его рабская совсем страшная, и шапка тоже новая. Настя восхищённо оглядела его.
– Так, дров я подколол, – Чолли уже слышал, как топочет на крыльце, оббивая снег с бурок, Николай. – Аккуратно бери. С ближнего конца, там они потоньше.
– Доброго вам утра, – вошёл в кухню Николай, сдёрнув ушанку.
– И тебе доброе, – старательно ответил Чолли.
– Доброе утро, – улыбнулась Настя.
Вообще-то зашедшего в дом, надо пригласить к столу. Настя уже знала об этом и очень храбро предложила:
– Чаю?
– Спасибо, соседка, сыт, – Николай чиркнул себя по горлу ребром ладони. – Чолли, если готов, пошли. Автобус ждать не будет.
– Да, – кивнул Чолли. – Пошли.
Беря с печки рукавицы, мимоходом провёл ладонью по плечу Насти и вышел. Николай попрощался с ней кивком и вышел следом, надевая шапку. Настя стояла посреди кухни, свесив вдоль тела руки
