стран и теперь с удовольствием посещала спевки-тусовки. «Вот начала в песнях Бога благодарить, и ноги перестали болеть», – со знанием дела заявляла она всем.
Борис Маркович был весь в мемуарах; привыкший за всю жизнь к строгому костюму с галстуком, здесь заметно раскрепостился и щеголял в шортах и майке, чему был рад, как ребёнок. Привычка всегда с любовью подтрунивать над женой помогала им скрашивать одиночество. Кипр принял этих людей…
Гриша пожурил стариков, что мало покупают фруктов; это мама никак не привыкнет брать в магазине без денег, на запись, и боится растранжирить Гришины деньги. Он сам взялся за покупки, обошёл все ближайшие лавки и суперы, и когда посыльные всё привезли, мама Оля запричитала: «Гриша! Ты зараз спустил нашу пенсию!», Гриша не стал расстраивать мать по поводу размеров её пенсии.
После Сибири Гриша отдыхал душой и телом. Он мог часами сидеть на веранде второго этажа и на ласковом ветру любоваться всегда разным морем, фантастическими багровыми облаками на закате, багряным солнцем, быстро, на глазах уходящем за море и как бы выключающим день; трудно привыкнуть к отсутствию на Средиземноморье сумерек и вечеров в нашем понимании.
В один из дней Гриша как обычно гулял в прохладе громадного супера. В хлебном отделе он машинально глянул на девушку, резавшую хлеб; что-то необычное в ней заставило его остановиться. Он сосредоточился: во-первых, она не из понтийских греков, которых теперь тут наплыв из Греции и которые обычно делают такую работу. Во-вторых, её индийское лицо он явно где-то уже видел.
Постояв в отдалении и понаблюдав за девушкой, пошёл дальше. Не заметил, как, сделав круг по магазину, ноги сами привели его в хлебный отдел. Теперь и девушка обратила на него внимание и застенчиво, как в индийских фильмах, улыбнулась ему.
На следующий день им не надо было хлеба, но он опять пошёл смотреть на девушку и ломать голову: где он её мог видеть?! «Вот и мне, как и отцу, надо бы как-то активизировать память», – подумалось ему.
Девушка опять ему улыбнулась, тогда ему стало стыдно – ну, не школьник же он, в самом деле. Он подошёл к ней и сказал:
– Хай!
– Хай! – слабым голосом ответила девушка.
– Мы не могли видеться раньше? – по-английски спросил Гриша.
– Мне кажется, я видела тебя в позапрошлом году в Лондоне, – милая улыбка не сходит с лица. Подспудно Гриша заметил, что сноровки у неё маловато, а народу много, и он поспешил уйти, только спросил:
– Поговорим после работы, о’кэй?!
– О’кэй!
После работы он встретил её с подругой, студенткой из Швеции, проводил с разговорами до дома, который, к сожалению, оказался рядом. И ещё несколько вечеров они вот так втроём прохаживались в прохладе кипрского вечера. Потом шведка куда-то улетела, и щепетильная индианка как бы вынуждена была остаться наедине с мужчиной. Строгие нравы её страны, как ей самой казалось, нарушены были не сильно, поскольку этому русскому она почему-то склонна была доверять…
Гриша же на себя удивлялся и ломал голову:
