свой улов прямо на песке в котелках, а низко над волнами носились с резкими криками чайки, хватавшие с поверхности воды выброшенные рыбьи головы. Я кинул назойливым попрошайкам ту самую римскую монету, которую утром обнаружил на полке, и пошел дальше, но они кинулись за мной.
– Дай еще господин, дай нам! – вопили они мне вслед, пока я не свернул от берега и не начал подниматься по улице, которая вела в Ракотиду.
К помощи Нуру я обратился полтора года назад не случайно. Когда недуг, от которого я страдал со времени возвращения из Сирийского похода, стал доставлять мне все больше неприятностей. Мои глаза стали видеть намного хуже, а боли в желудке сделались невыносимыми, так что по целым дням я не мог проглотить даже ложку каши и пил только молоко, разбавленное водой.
Будь у меня возможность выбирать, я бы обратился к какому-нибудь врачу из Фессалии, хоть многие и считают их гораздо менее искусными лекарями, чем мидийцев и египтян. Однако в тот день, когда я слег в лихорадке, с новой силой вспыхнувшей почти так же внезапно, как и после моего ранения в пустыне, я услышал, как Амун разговаривала с кем-то по-египетски, и, открыв глаза, увидел гостя в белых одеждах с широким черным ожерельем на шее. Это и был Нуру, которого Амун отыскала и привела осмотреть меня.
Я вспоминал об этом, пока поднимался все выше мимо небольшого храма Исиды, по узкой улице, оглашаемой истошным детским плачем, пока мне не стала отчетливо видна башня Маяка, с вершины которой под бледно-голубым и еще туманным небом валил черный дым, днем вместо пламени указывающий кораблям дорогу в гавань.
Плоские крыши домов были сплошь и рядом устелены тростником, выжженным и сухим, и настолько острым, что одного прикосновения к нему было достаточно, чтобы поранится в кровь. При моем приближении цапли, свившие на них свои гнезда, беспокойно щелкали клювами. По сравнению с глиняными одноэтажными постройками, которыми начинался квартал, дом Нуру с небольшим, хорошо ухоженным садом выглядел почти по-царски.
Никто не вышел мне навстречу даже тогда, когда я ударил по медному диску у самой ограды. Так что я не мешкая прошел в дом, разделенный на две половины – просторный зал, обставленный очень просто, но с изяществом, которое редко встретишь и на самых богатых загородных виллах, и ту часть, куда можно было заходить лишь по приглашению хозяина. Последняя была разделена на ряд смежных и отгороженных плетеными ширмами комнат, каждая из которых имела свое особое назначение.
– Хозяин просит подождать, – Таос, один из двух рабов, прислуживавших Нуру в доме, встал на оба колена и попросил у меня прощения за то, что не вышел встретить меня к воротам. В зале было прохладно, свет проникал только сверху в узкие треугольные окна, образуя на темном полу некое подобие пирамиды, ярко-голубые и желто-коричневые краски настенной росписи контрастировали с белизной потолка. Я опустился на скамью, прислушиваясь к пению цикад в саду и разглядывая большой ларец и столик из черного дерева, стоявший в углу. «Бог
