встала с кресла, опуская сигарету в пепельницу уже целиком, и прошла пару метров по веранде.
–Пока. Возможно скоро увидимся.
Она расправила руки в стороны, пускай делать это было и не обязательно. Не обязательно было даже вставать с места, чтобы снова выгнать Дар из себя.
Тот метод, который она нашла в замену Ему, лишь бы продолжать существовать в этом мире, позволял Джессамине самой решать, что будет происходить с Даром…
–Хотя очень надеюсь, что больше никогда…
Она снова закрыла глаза, но в этот раз даже не почувствовала боли и холодного жжения. Он даже не “цеплялся” за нее.
Он был не против ее отпустить…
Джессамина открыла уже совсем новые глаза и, сойдя с веранды, обернулась назад. Дверь она за собой закрыла. Пепел просыпать мимо не стала. И да.
Веки умершей в своем же доме Санти тоже были аккуратно опущены вниз…
Джессамина позволила ей умереть. Она вычеркнула последнее имя в своем списке.
Но значило ли это, что к Санти, той самой последней опасности всем ее планам, она относилась плохо или хорошо, следовало судить по ее действиям.
Да, она позволила ей умереть.
Но это была единственная смерть из списка Связанных с Даром, что могли разрушить Парк, к чьей смерти она не приложила и капли усилий.
Или приказов…
Джессамина развернулась от дома и двинулась в сторону своего детища. В сторону Парка.
Санти была единственной, что умерла от Дара сама.
Джессамина лишь ничего не сделала…
––
Не обольщайтесь новому концу…
Дар сказал эти слова сразу же, как Санти и Джессамина вернулись из воспоминаний.
Это было то, что произошло с Санти…
Джессика отвела взгляд вниз.
Теперь мы увидим, как сутки назад закончился день у Джессики…
-–
Внизу, на первом этаже, прозвучал тяжелый звук двери поместья.
Джессика уже была здесь.
Наверх она даже не поднималась…
–Ну что?! – сразу же спросила она, наконец дождавшись мать. – Что с Санти?!
Джессамина шла по Лесу, возвращаясь из Парка, облегченной и свободной в душе. В кармане своих джинс она чувствовала листок. Просто листок с именами, без записной книжки, в которой она хранила его ради того, чтобы он не порвался.
Сейчас же это уже было неважно.
Листок можно было рвать в любую из секунд этого дня, но самое “вкусное” Джессамина оставила на потом…
–Нет, Джессика, – ответила мать, проходя мимо нее. Она стянула с себя кофту и ботинки, после чего медленным, уставшим шагом, который она “включила”, как только вышла на склон, который полностью был видел из окон поместья, прошла вглубь первого этажа поместья и упала на большой диван, поставленный здесь еще давным давно.
Когда Джессамина могла просить Дар и подобные мелочи, а не только что-то
