style="font-size:15px;"> Действительно – тяжким. Даже мои познания о богах оказывались бесполезны. Как и большинству, мне внушали, что некогда существовали три божества, но между ними разразилась война, после чего осталось лишь двое. Да и из этих один утратил божественное достоинство – правда, сохранив немалое могущество, – так что, по сути, главное божество было только одно. И при нем – тьма-тьмущая «боженят», но они нам не показывались.
Так вот, я выросла на том, что подобный миропорядок идеален, ибо кто захочет молиться целой ораве богов, когда довольно и одного?
Однако потом богорожденные возвратились.
И не только они.
Жрецы вдруг начали возносить какие-то странные молитвы и распространять свитки с новыми образовательными поэмами. В школах под крылом Белого зала дети разучивали небывалые песни. Население целого мира, очень строго приученное чтить в молитвах лишь Блистательного Итемпаса, с некоторых пор настоятельно призывали славить еще двух богов: Хозяина Густых Теней и Повелительницу Сумерек. Когда люди пытались задавать вопросы, жрецы отвечали: «Мир изменился, и мы должны измениться с ним вместе».
Можешь вообразить, насколько гладко происходила подобная перемена.
Справедливости ради надо сказать, что хаос, которого вроде следовало ждать, все же не воцарился. Блистательному Итемпасу противно зрелище беспорядка, а наиболее готовые возмутиться и устроить эти самые беспорядки были как раз его верными учениками. И они повели себя очень разумно и мирно: просто перестали посещать службы в Белых залах и начали давать своим детям домашнее образование, наставляя их в вере, кто как мог и умел. Еще они прекратили платить храмовую десятину – притом что когда-то такое означало тюрьму, если не хуже. Они посвятили себя сбережению заветов Блистательного… Хотя весь остальной мир, похоже, предпочел впустить в себя толику тьмы.
Непричастные к религиозным разборкам, затаив дыхание, ждали, когда покатятся головы. Орден подчиняется непосредственно семье Арамери, а те не склонны терпеть неповиновение. Но, как ни странно, ни одна живая душа не оказалась в тюрьме. Не исчезали ни люди, ни города. Местные жрецы посещали семьи, всячески уговаривая родителей вернуть детей, ради их же блага, в школы, но, если родители отказывались, детей никто у них не отнимал. Блюстители Порядка издали эдикт, требуя с населения десятину на покрытие расходов по своему общественному служению; тех, кто не заплатил, наказали. Но никто не наказал тех, кто отказал в десятине самому ордену.
Люди терялись в догадках, как все это понимать. Постепенно начались тихие маленькие революции, весьма дерзновенные в отношении Блистательного. Повсюду стали появляться еретики, открыто поклонявшиеся своим богам. Один из народов Дальнего Севера – не припомню, как он назывался, – постановил учить своих детей сперва родному языку, а потом уж сенмитскому, а не наоборот, как было прежде. Встречались даже такие, кто решил вообще не поклоняться никаким божествам – сколько бы их ни появлялось в Тени
