заглушил слова служанки. Через окно в камеру ворвался сильный порыв ветра.
– А почему вы не промокли? – спросила я, с любопытством глядя на сухое платье Бесс.
– Все здания соединены туннелями, – пояснила она. – Ну ладно, мне пора, долго у вас задерживаться нельзя. Это может показаться подозрительным. Сегодня я смогла прийти только потому, что Сюзанну отпустили навестить родственников в Саутуарке.
– А что решили насчет меня? Вы ничего об этом не слышали?
Бесс покачала головой:
– Ни единого слова. Я всегда внимательно прислушиваюсь к разговорам, но леди Кингстон, да и все прочие тоже, ни разу о вас не упоминала.
Две недели спустя Бесс опять исхитрилась зайти ко мне, но новостей по-прежнему не было.
– Это так странно, словно вас здесь и нет, – сказала она.
«А ведь она права: меня действительно больше не существует», – подумала я, не слушая щебет Бесс, которая принялась рассказывать про леди Дуглас, постоянно закатывавшую истерики.
Жаркие летние дни прошли. Ночи стали холоднее. Как-то во время очередной прогулки с лейтенантом я заметила пряди золотистых листьев в кроне шелковиц. И мне стало невыносимо грустно – я своими глазами видела ход времени. Что случилось с моим отцом? Что творится сейчас в Дартфордском монастыре? В горле у меня защипало, по щекам побежали слезы. Лейтенант отвернулся и сделал вид, что ничего не произошло.
В тот день начался самый трудный период моего долгого пребывания в Тауэре. Тупая тоска угнетала тело и разум. Я больше уже не могла сосредоточиться на чтении трудов Фомы Аквинского. Бывали дни, когда я вообще не поднималась с постели. А по ночам меня охватывал такой ужас, что я давала волю слезам. Я много думала о своей матери. Да, в последние годы жизни у нее было не только подорвано здоровье, но и надломлен дух. Она спала в затемненной комнате. Сердце мое тягостно сжималось, когда я шла по коридорам Стаффорда, держа в руках поднос с едой и зная, что вот сейчас я распахну дверь и снова увижу ее – съежившуюся в кровати, неподвижную, погруженную в отчаяние. Как я теперь понимала это состояние полнейшей безнадежности.
Но однажды прохладным осенним вечером все изменилось. Помню, я удивилась, услышав позвякивание ключей в замке: ведь поднос с едой у меня уже забрали!
В камеру в состоянии крайнего возбуждения влетела Бесс.
– Ваш отец в Тауэре! – воскликнула она, даже не успев отдышаться.
– Что? – Я бросилась к ней.
– Я слышала, что сэра Ричарда Стаффорда содержат в нижнем уровне Белой башни. Его привезли два дня назад. Ждите – завтра обязательно что-то должно произойти.
Я взяла руки Бесс в свои:
– Пожалуйста, перескажите мне все, что вы слышали. Слово в слово.
– Я вошла, чтобы убрать со стола, а леди Кингстон как раз в этот момент спросила мужа: «Это правда, что он собирается лично допросить завтра Джоанну Стаффорд?» А сэр Уильям ей ответил:
