все выходило не так. Дважды Фрейя знакомилась с мужчинами, которые устраивали ее абсолютно всем; оба были очень приятной внешности и, казалось, искали того же, что и она. В обоих случаях завязывался разговор на пару-тройку коктейлей, получавший продолжение уже у нее дома. Первый кавалер сломался, когда они уютно, бочок к бочку, устроились на продавленном братовом диване. Неожиданно, весь залившись слезами, он поведал ей, что гей и что не решался в этом кому-либо признаться, так как работал массажистом и боялся потерять всех клиентов мужского пола. Фрейе ничего не оставалось, как разочарованно вздохнуть, а потом сидеть и убеждать его поступить правильно. Она понятия не имела, принял ли он ее советы, так как с тех пор его больше никогда не видела.
Со вторым все получилось гораздо лучше. Во всяком случае, в начале. Этого звали Йоунас; по профессии он был плотником, только что переехал в Рейкьявик из местечка Эгильсстадир. Йоунас, слава богу, оказался гетеросексуалом, и хотя их общение поначалу, пока они еще находились в вертикальном положении, было слегка неловким, в постели все пошло как по маслу. Но когда она проснулась на следующее утро, мужчина исчез – да так до сих пор и не дал о себе знать. Это было тем более обидно, потому что засыпала она рядом с ним почти счастливой, уверенной, что наконец-то встретила достойного мужчину, с которым стоило попробовать что-то серьезное. Получалось, что этот Йоунас явно был другого мнения…
Часы на стене показывали, что прошло уже пять минут из отведенных ею десяти. Из динамика вдруг донесся грустный, но чистый голос Маргрет. Неожиданно для всех перехватив инициативу, она заговорила сама:
– А почему там такое большое зеркало?
Все повернулись к окну в допросную комнату. Девчушка застыла, уставившись на зеркало, и, казалось, смотрела в упор на каждого из них. Силья тоже обернулась к зеркалу. Она сидела к нему ближе, и поэтому Маргрет не могла увидеть того взгляда, который Силья послала Фрейе. Их секрет был раскрыт. Для таких случаев между ними был уговор: рассказать правду о «зеркале»; они считали, что требовать от ребенка откровенности, в ответ утаивая от него правду, неправильно.
Зеркало в комнате появилось не так давно, раньше за собеседованиями с детьми наблюдали через видеокамеру. Это изменение Фрейя предложила вскоре после вступления на пост директора. Ей казалось, что наблюдение опроса на экране искажает эмоциональное восприятие субъекта, вызывая невольные ассоциации с телевидением. Новшество пришлось кстати – все сошлись на том, что возможность наблюдать за ребенком в натуральную величину, а не за его уменьшенной телеверсией, помогала лучше оценить происходящее в опросной комнате.
Силья повернулась к Маргрет. Ее голос звучал так же спокойно, но улыбка потускнела:
– Это немножко волшебное зеркало. С другой стороны оно похоже на окно. Через него люди могут смотреть, как мы здесь разговариваем, не заходя к нам в комнату.
