на ноги ангела и надеяться, что мои собственные выдержат. Я осторожно накладываю пластырь на лопнувшую мозоль, стараясь заглушить внутренний голос: «Он пробудет с тобой пару дней, не больше. Зачем тратить на него ценные запасы?»
Ангел вытаскивает из плеча очередной осколок стекла. Он занимался этим всю дорогу, но постоянно находит новые. Если бы он не шагнул передо мной, проламывая стекло, я тоже вся была бы утыкана осколками. Я почти не сомневаюсь, что он не специально защищал меня, но все равно благодарна.
Осторожно снимаю кровь и гной стерильной салфеткой, хотя знаю: если он и заработает инфекцию, то скорее от глубоких ран на спине, а не от мозолей на ногах. Мысль о его потерянных крыльях заставляет мои руки двигаться нежнее обычного.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я.
Мне ни к чему это знать. Собственно, я и не хочу. Если знаешь кого-то по имени, кажется, будто ты с ним по одну сторону, а такого просто не может быть. Как будто допускаешь, что можешь с ним подружиться. Но и это невозможно. Какой смысл заводить дружбу с собственным палачом?
– Раффи.
Я спросила лишь для того, чтобы отвлечь ангела. Пусть поменьше думает о том, что теперь ему придется пользоваться ногами вместо крыльев. Впрочем, имя кажется мне вполне подходящим.
– Раф-фи, – медленно повторяю я. – Мне нравится.
Его взгляд смягчается, хотя выражение лица остается каменным. К моим щекам отчего-то приливает кровь, и я смущенно откашливаюсь. Едва заметная улыбка ангела вызывает желание познакомиться с ним поближе – словно с загадочным симпатичным парнем, о котором девушка может только мечтать.
Вот только никакой он не парень. И слишком уж загадочный. Не говоря уже о том, что девушка в данный момент не мечтает ни о чем другом, кроме еды, крова и безопасности своей семьи.
Пальцем я крепко прижимаю пластырь, чтобы не отвалился. Ангел глубоко вздыхает, и я не могу понять – от боли или удовольствия. Предусмотрительно не поднимаю взгляда, сосредоточившись на своем занятии.
– Ну так, может, спросишь, как зовут меня?
Я готова самой себе дать пинка, – чего доброго, ангелу покажется, будто я пытаюсь с ним флиртовать. Конечно же, это совершенно исключено. По крайней мере, мне удается не рассмеяться.
– Я и так знаю, как тебя зовут. – Он идеально передразнивает голос моей матери: – Пенрин Янг, открой немедленно!
– У тебя неплохо получается.
– Ты наверняка слышала старую пословицу – если знаешь чье-то истинное имя, имеешь над ним власть.
– Это правда?
– Возможно. Особенно между разными видами.
– Тогда почему ты назвал свое имя?
Он откидывается назад и пожимает плечами – а какая, мол, разница?
– И как же тебя зовут те, кто не знает твоего имени?
После короткой паузы он отвечает:
– Гнев Божий.
Я медленно убираю руку с его ступни, сдерживая дрожь. Только теперь понимаю: если бы кто-то нас увидел,
