Валь, но дело происходило не в Москве, и следователь тот не московский… – мямлил растерянный Шатов.
– Неважно! Я оплачу! Мы с Толей все отдадим, чтоб наказать, уничтожить! – Михайлов снова зарыдал, на этот раз, видимо, прикрыв трубку. Через пару секунд, впрочем, закричал с новой силой:
– Тут нужен надежный, профессиональный человек. Эти толстоморды от полиции ни черта не желают делать! Они до сих пор не допросили Аникеева! А ты ведь понимаешь, ЧТО произошло?! Ты понимаешь?
Шатов плохо понимал, но предпочел промолчать.
– Хорошо-хорошо, Валюш. Я… просто в ужасе. Ты держись, я позвоню, я узнаю. Я с тобой.
– Спасибо, Саш, спасибо. Не могу принять это, понимаешь? Не могу это… – В трубке забили гудки.
– Что-то случилось с вашими близкими? – шепотом спросила Верочка, прижав руки к впалой грудке.
– Случилось. Не с близкими, но…
Телефон зазвонил вновь, и Александр, уверенный, что это вновь Михайлов, крикнул:
– Да, Валюш? Да?
– Это что еще за Валюш? Ух ты, Шаша какой! – В игривом голоске Танечки слышался испуг.
– А, привет. Тут беда у приятеля. У коллеги. Я потом тебе перезвоню. – Шатов встал со стула, пошел к дверям – ему срочно требовалось перекурить.
– О, как все страшно, – холодно сказала Танечка.
– Да, страшно. Я не шучу. И некогда мне, честно говоря, перед эфиром.
– Ну ладно, Шаш, – Танечке очень нравилось детское прозвище, которое она придумала для любимого, присоединив первый слог его фамилии к имени.
– Я просто хотела тебе сказать, что моя соседка Ленка уехала вчера срочно к своей бабке двоюродной. Ну, той, что не пустила ее жить сначала, а теперь спешно призвала – что-то там произошло. Короче, я одна проживаю, и ты, я надеюсь, понимаешь, чем нам это грозит? – замурлыкала Танечка.
– Не знаю, Танюш, смогу ли я вообще в ближайшие дни, – прикуривая, бормотал-оправдывался Шатов. В отведенный для курения закут явились две пышнотелые тетки с «выпуска», шумно и беззлобно препираясь. Шатов кивнул им и отвернулся.
– Изумительно, – выдержав паузу, решила обидеться Танечка. – Я надеюсь, ничего страшного с твоим семейством? – съязвила она.
– Мое семейство ни при чем. Я потом тебе позвоню. – Сашу впервые раздражал голос и намеки любовницы. Впервые она ошиблась с интонацией. И именно это подсознательно царапнуло Сашу. Она не «чувствовала» его.
Глава вторая
Майор Епифанов допрашивал панически испуганного Станислава Владиленовича Аникеева не более 20 минут. За это время начальник отдела кинопоказа компании «Метеорит-ТВ» дважды выбегал из своего кабинета по острой нужде, после чего выпивал по стакану минеральной воды, которую, наливая, всякий раз расплескивал по полированному столу. Потом он так истово тряс перед лицом Епифанова зажженной сигаретой, что у того мушки запрыгали перед глазами.
