в ста километрах от Москвы?
Почему же мне так стыдно своих упрямых мечтаний о зажиточном, сытом счастье? Бабушка ли комсомолка в кумачовом рваном платочке где-то в душе встрепенулась, или, может быть, временно ушедший от мира двоюродный дед, который полгода просидел на воде с черным хлебом, молясь и каясь в грехах?
Бабушка-комсомолка, правда, замуж вышла за образцового комсомольца, который вскорости стал областным председателем Совнаркома, получив, как положено, и кухарку, и шофера, и госдачу. А дедушка, молясь и постясь, от астмы застарелой излечился и заодно грехи свои претяжкие замолил. Жить стало легче, болеть перестал, женился вдругорядь…
А я-то что? Мне почему стыдно? Разве не в прекрасный замок увозили принцы Золушку, Белоснежку, Спящую красавицу? Не такая картина мира рисовалась с самого детства, непонятно как укладываясь рядом с тезисами демократического равенства? И разве можно позавидовать женщине, жених которой повел ее жить с собой в грязный сырой подвал? Даже если он пишет прекрасные стихи или картины… А крысы, которые ночью бегают по ногам? И хлебушек с зеленой плесенью на завтрак трудно проглотить даже под чарующие звуки лютни…
Крысы, плесень – это ужасно… Но мечтать о сытости и безбедной жизни – мещанство. Я – мещанка? Нет, нет, я не мещанка. Но я устала от тесноты, я устала от неопределенности, я устала зарабатывать ровно столько, чтобы прокормить Варьку, и зависеть от Сашиной щедрости, прямо связанной с его отношением ко мне…
Я лежала и думала, и плакала, и опять думала, пока не услышала музыку, которой будит меня каждое утро мой телефон. Сегодня «Полонез Огинского», значит, вторник. Плачь – не плачь, а Варьку надо вести в школу.
Вчера, вернувшись домой, первым моим желанием было позвонить Харитонычу, повиниться, и… И – что? Писать заявление обратно? На потеху всем? Как раз вчера и сегодня главная тема в курилке и буфете – «А Ленка Воскобойникова выходит замуж за банкира, за того самого… и уволилась…»
Нет! Она больше не выходит замуж.
На работу возвращаться нельзя. Стыдно. Этот важный резон. И что я буду делать? Писать статьи для «Русского размера»? Тоже выход. Но они пока ничего не заказывали.
За годы встреч с Сашей Виноградовым я как-то порастеряла всех своих институтских знакомых, перестала видеться с одноклассниками, с коллегами из моего первого журнала, где я проработала шесть лет. Во-первых, я не люблю жаловаться, а в постоянной тягомотине «сошлись-разошлись» трудно ответить честно на простой вопрос: «Ты замужем?». «Вроде вчера была, опять, после трехмесячного перерыва…». К тому же гостей моих он мог вытерпеть один раз, второй раз просил приглашать других. Надо признать, своих гостей он тоже не любил, обычно к середине вечера начинал раздражаться и находил повод удалиться с собственной вечеринки. «Сыч», – с нежностью думала я и больше тех друзей не приглашала.
Я посчитала все свои сбережения. Не густо. Но вполне хватит, чтобы спокойно поискать работу. Может, оно и к лучшему. Сидела бы сейчас, ревела
