просто позвонить и сказать: «Прости, я был идиотом…» Я быстро включила телефоны.
Через полминуты раздался звонок.
– Почему я не слышу Варькиного голоса? Ты с кем?
– Она спит еще. Я сейчас разбужу ее.
– Не надо… Ты лежишь? Ты в чем?
– Саша, прекрати…
– Я хочу встретиться с тобой… Надо, чтобы у нас все было, как раньше, пока мы не стали заниматься огородами и ремонтами… Ты слышишь меня? Я приеду… Отводи Варьку в школу, и я приеду…
– А как же… та женщина? Ты решил с ней расстаться?
– Это, что – условие? Давай объявим вообще на эту тему мораторий, а?
– Но я должна знать…
– Зачем тебе это знать? Ты опять меня прижимаешь к стенке? Ты вроде сказала, что всё поняла…
– Да. Теперь, кажется, всё.
Я положила трубку, перевела дух, пошла в ванную, почистила зубы, выпила несколько бесполезных таблеток валерьянки и стала будить Варьку. С ужасом я услышала, что он звонит снова.
– Прости, наверно, в таком случае вообще ничего не надо. Пока.
И трубку положил он. Старая базарная склочница. Пока не оставит за собой последнего слова, не успокоится.
Но и это было не последнее слово в то утро. Я отвела Варю, мы чуть не опоздали, потому что я все делала как под гипнозом. Положила телефон в холодильник вместе с сыром, заперла дверь на старый замок, которым никогда не пользуюсь, и пыталась повязать Варе второй шарф поверх того, что она надела сама.
– Это ты с ним разговаривала, когда я спала? – спросила меня проницательная Варька, когда я целовала ее на прощание около школы.
– Так ты же спала…
– Но ты же разговаривала! – Варька засмеялась и, чмокнув меня теплыми губами в ледяной нос, убежала по лестнице.
Если бы не она… Иногда мне кажется, что я живу не для нее, а благодаря ей. Что почти одно и то же.
Когда я вернулась, возле дома стояла машина Виноградова.
– Подкрасься, – скривился Виноградов, выглядывая из окна. – Я через пять минут зайду.
– Не надо, Саша.
– Надо.
То, о чем просил Виноградов на этот раз, меня испугало.
Интересно, куда его потянет, когда он пройдет этот путь порока до конца? Скорей всего, он нежно полюбит девочку с тоненькой шейкой и прозрачной кожицей и месяца через два нежной любви начнет потихоньку ее развращать. Гос-по-ди-и-и!!!
Как любой женщине, у которой нет альтернативы, мне трудно расстаться с моим единственным мужчиной, даже осознавая, что он – стареющее развратное животное. Похотливое, невоздержанное, нечистоплотное.
Иногда мне его жалко. Иногда он мне противен. Иногда я думаю, что он болен психически. А иногда я начинаю надеяться, что ему это все надоело – он дает мне повод так думать. Он становится просто нежным и чутким. И именно в эти недели и месяцы, он умудряется влезь так глубоко в мое существо,
