Это надо было видеть! Пауки выскакивали, из контрольных точек, и в прыжке, ловили прыгающих тараканов. Вера так залюбовалась зрелищем, что не сразу заметила, как тараканы, всё-таки, нашли выход. Часть, из них, стала прыгать на Верины волосы, на голове. А другие прыгали там, где был Верин лобок. Пока пауки сообразили, что у них утечка, часть тараканов улизнула, шустро унося лапки по Вериным, раздвинутым, ножкам, и Вериной голове. По ножкам было щекотно. А по голове, противно. Бррр! Вера передёрнулась. И ощутила, что пара пауков окопалась в волосах её лобка. А ещё пара, на лбу! Вера заскулила. Но тут подошёл, с улыбкой садиста, и маньяка, сосед, и открыл, свою, трёхлитровую банку.
Веру сковало ужасом. Она даже верещать не могла. Челюсти свело от страха. Извиваясь, как толстая, чёрная верёвка, пиявки, всей массой, вытекали на Верин животик. И расползались. Паутина, пиявкам, была не преграда, и они двинулись, в сторону Вериной промежности.
– Не бойтесь Верочка – успокаивал её сосед – пиявки отсасывают только дурную кровь. А у вас молодой, здоровый организм.
– Они у т-т-т-т-ебя от-т-т-т-т-сасывают ст-т-т-т-т-арый извращенец! – стуча зубами, проблеяла Вера.
А чёрная, склизкая верёвка, разорвав ограду паутины, в районе Вериного лобка, извиваясь, подтягивалась к входу в Верину пизду!
– Они же кусаютсяааааа! – заверещала Вера, конвульсивно дёргаясь.
А чёрная, склизкая верёвка, скользя и извиваясь, разделилась надвое, и одна стала заползать в Верину, сладкую пизду, а вторая, скользя и извиваясь по ложбинке, двинулась к анусу, и вворачивалась в Верину жопу, как мягкий штопор. Но даже разделившиеся, верёвки были толстые, и Вера, с содроганием, ощущала, как волнообразно сокращаясь, верёвки погружались в её, великолепные, и соблазнительные дырочки.
– Не бойтесь Верочка. Не бойтесь – всё увещевал её зануда-сосед.
Но Вере было не до его увещеваний. Её сознание, как верёвка из пиявок, раздвоилось, и полностью, погрузилось в ощущения. Окружающая реальность исчезла. Пиявки, и правда, не кусали её. А волнообразные сокращения верёвки, в пизде, уже торкающейся, своим извивающимся концом, в шейку матки, дико заводили. И Вера выгибалась, и корчилась в экстазе. И тоже, волнообразно. Но она, этого, не видела. Это видели Габриэловна и сосед-зануда. У соседа встал, и он извлёк, свой чёрный, от старости, хуй, и дрочил над Верой, закрыв, в блаженстве, глаза. Габриэловне дрочить было нечего, и она удовлетворилась тем, что щупала и мяла, отвисшие яйца соседа. А вторая верёвка, в жопе, волнообразно сокращаясь, возбуждала, скольжением по стенкам прямой, корешки нервных окончаний клитора, и посылала, в мозжечок, сигналы чувственного наслаждения. И раздвоившееся сознание, от раздвоившейся пиявочной верёвки, в мозжечке соединялось, усиливая наслаждение, и когда сосед, замычав, не то от наслаждения, не то от боли, Габриэловна, увлёкшись, даванула его яйца, излился, прогорклой спермой, на Верин, божественно-красивый животик…
Вера –
