мерный шум дождя послышалось далёкое ржание и звон давно забытых бубенчиков. Конечно, это были купцы. Мария выбежала из шатра и помчалась к морю. Вдоль берега тянулся караван, всадник в эллинском белом плаще увидел женщину и понёсся навстречу. Когда их разделял только ручей, соскочил с коня, упал, поднялся и побежал.
Они сидели вдвоём, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели на шипящую потрошёную рыбу, разложенную на раскалённом камне.
– Мария, мы прошли от самого Херсонеса. Тебя помнят, о тебе знают везде. Как тебе удалось? Ты прошла весь путь одна? Тебя никто не обидел?
– Твой крест помог. Да, теперь во многих кочевьях повторяют твои молитвы, всё меньше смотрят в сторону своих идолов.
– Я видел, люди поверили. И нас встречают уже совсем не так, как прежде, – грек взял в ладони её раскрасневшееся от дыма лицо и нежно прильнул губами к её губам. Он знал, что возражать Мария не будет. Она поверила ему, она сдержала слово, данное ему, она его ждала.
*
Минула неделя свадебных церемоний. В этом году русы могли себе это позволить: успокоились готы и тавры, степь расцвела под обильными дождями, в стадах случился необыкновенный приплод.
Отец поставил только одно условие: купец будет жить в племени, пока Мария не родит мальчика. Агатон остался, и они вдвоём исходили с проповедями весь полуостров и даже перебирались через пролив на аланский берег. После первенца-дочери у Марии родился сын.
В один из солнечных летних дней люди заметили судно торговцев, возвращавшееся из Пантикапея в Херсонес. На борту различили знаки с берега, бросили якорь. Для Марии и Агатона настало время прощаться с семьёй и племенем.
– Родичи мои! – Мария выступила перед собравшимися соплеменниками. – Вот и настал день, когда я должна уйти от вас навсегда. Но вы все знали, что это время наступит. Вы не можете винить меня, потому что ухожу с людьми, которые принесли вам свет веры. Я обещаю вернуться, я клянусь, что ещё приду к вам, а чтобы вы не забыли, чтобы ждали, я отдаю свой шатёр вам для молений перед этим крестом. – Она сняла с шеи серебряный крест на тонком конском волосе. Старший рода с поклоном принял его и, подняв высоко над головой, крикнул:
– Халилуа!
– Халилуа! – ответил немногочисленный хор голосов. Но особой радости в призыве не было.
Большой корабль под парусом с развесёлыми купцами, удачно избавившимися от товара, ждал в лиге от берега. Агатона и Марию быстро переправили к кораблю на лёгких рыбацких лодках, и они ещё долго стояли на корме и махали руками маленькому племени недавних кочевников, толпившихся на мелководье до самой темноты.
Когда они спустились под палубу, Агатон достал из сундука крестик, похожий как две капли воды на тот, что остался в шатре, и с нежностью повесил его на грудь Марии.
– Ты сделала ещё одно важное дело. У праведных христиан, конечно, должно быть хоть что-то похожее на церковь.
