еще. Давно ли ты служишь Иисусу Египтянину?
– С того времени, когда спеет виноград, с месяца севана, господин.
– Я вижу, что ты учился. Кто твой учитель?
– Рабби Азор.
– Фарисей. Что ж, видно, ты стал знатный книжник. Отвечай и дальше так же складно, и награда твоя найдет тебя.
Чем дальше говорил он, тем выше становился в своих глазах и в глазах присутствующих тут, а Иисус при этом становился все мельче и незначительнее. Он уже готов был превратиться в мошку или земляного червя, когда опомнился и, взяв себя в руки, глубоко вздохнул.
– Меня прислал к тебе мой учитель, и наградить меня может только он, – ответил ему Иисус, стараясь говорить вежливо. – Спрашивай дальше, господин, я отвечу тебе так, как на моем месте ответил бы тебе он.
Анна вспыхнул и быстрыми шагами вернулся к своему креслу. Он не ожидал такой дерзости от мальчишки, у которого едва пробивается борода.
– Язык у тебя длиннее твоего пояса, смотри, как бы это не довело тебя до беды. Знаешь, как поступают с юнцами, у которых слишком бойкая речь? Их забивают камнями.
– Нет, господин. По Закону камнями забивают за грех перед Всевышним и людьми, я же не сказал ничего грешного.
– Хорошо же. Речешь ты гладко, – первосвященник сел и собрал в кулак свою бороду, чтобы успокоиться. – Если же ты так же гладко будешь отвечать на мои вопросы, твоя жизнь в дальнейшем будет более счастливой. Чего от нас хочет равви Азор?
– Не понимаю.
– Равви Азор желает вернуться в Синедрион, или хочет чего-то большего?
– Я думаю, он хочет вернуть Царство Божие Израилю.
– Мальчишка! Ты сам не знаешь, что говоришь. Зваться мессией и не являться потомком Давида – это преступление по Закону. Тут даже и тайного сыска не надо. Он сам себя обвиняет, – Анна весь подался в кресле, словно готовясь вскочить. – Мне сказали, что ты ездил в Вифлеем к матери Египтянина. Верно ли, что ты там видел царский пояс Давида, даренный ему священником Ахимелехом в Номве, городе священников?
– Да, видел.
– Клянешься ли ты страшной клятвой в этом?
– Да, клянусь.
– И имя Божие вышито на нем золотыми нитками?
– Да.
– А если это поддельный пояс? – уже другим тоном, мягко и задумчиво спросил Анна словно бы Иисуса, и словно – самого себя.
– Никто не посмеет вышить святые буквы впустую, господин, – ответил Иисус, и Анна кивал в такт его словам.
– Верно. Но верно и другое, – Анна больше думал вслух, чем обращался к присутствующим.– Что ж, попробуем проверить это. Юноша, ты умен и пытлив. Силен ли ты в грамоте так же, как в пререкании со мной?
– Прости, господин, не желал тебя прогневить.
– Сможешь ли ты написать то, что чел на поясе в Вифлееме, в доме вдовы Ребекки?
– Да, господин.
– Принесите доску и уголь! – хлопнул в ладоши Анна, возвращаясь к повелительному тону.
Во
