она успокоилась. Нед Хорнер похлопал Ронсли по плечу, возвращая его к разговору.
Мягкие волосы Лидди упали ей на плечи, кудри, так мучительно завитые, совсем распрямились. Она грызла ноготь.
– Мы с мистером Ронсли так хорошо поговорили про женщин и искусство. Я рассказала ему о картине Элизабет Томпсон, которую видела на Летней Выставке: ты помнишь ее, Мэри, милая? О Крымской войне. Вообще, мне кажется, что если бы нас не прервали, то мы бы…
У Мэри подогнулись коленки, и она опустилась на скамью. Лидди склонилась над ней:
– Милая Мэри, тебе плохо? Принести тебе воды?
– Значит, он не сделал тебе предложение?
Лидди покачала головой. Мэри огорченно вздохнула.
– Мисс Брайант – когда ты освободишься, она хочет, чтобы ты зашла к себе в комнату и померила платье к чаю, его прислал портной.
У Лидди помрачнело лицо.
– Ой, да ну ее, – сказала она, скрипнув зубами. – Я не хочу.
– Надо, – прошептала Мэри. – Дорогая моя, это надо сделать.
– Нет. – Лидди выпрямилась.
– Мисс Дайзарт, – неожиданно сказал Нед Хорнер; сестры повернулись к нему и увидели, что он не отрывал глаз от Лидди. – Вы станете судьей в нашем споре?
– Конечно.
Хайворт Ронсли кашлянул.
– Мистер Хорнер заблуждается, – сказал он и выпятил губы. – И я, знавший вас еще младенцем на руках матери, уверен, что это правда, но вы можете опровергнуть его слова сами, моя дорогая. Вы тоже, мисс Мэри. Разве не верно, как вы сами признали, что ограниченные способности вашего пола не позволяют вам полноценно воспринимать искусство?
– О! – воскликнула Лидди и даже подпрыгнула, но взяла себя в руки.
– Что до меня, – сказала Мэри после паузы, – я бы не стала доверять такой идее, и меня огорчает, что вы это делаете, мистер Ронсли.
– Дорогая моя, – с легкой улыбкой возразил Хайворт Ронсли, пристально взглянув на нее из-под полуопущенных век, и поправил пенсне на тонком римском носу. – Я опираюсь на факты, а не на цифры, как ваш хитрый старик отец. Общепризнанный факт, что слабость женской конституции мешает женщине-художнице полноценно рисовать тонкими кисточками. Кроме того, сама мысль о женщине как о большом художнике весьма отвратительна, когда думаешь о том, какой должна быть ее роль. Тут сразу с нежностью вспоминаешь поэму «Ангел в доме» Патмора Ковентри. – Он покачался на носках, довольный собой. – «Мужчина должен получить удовольствие, но угодить ему – удовольствие для женщины». Как? В мой предыдущий визит мы с вашей сестрой обсуждали как раз этот предмет и сошлись на том…
– Вовсе нет, сэр, поскольку вы превратно меня поняли в тот раз, как и сейчас! – с жаром сказала Лидди. – Картины Элизабет Томпсон такие же хорошие, как и все прочие на выставке. А на мой взгляд, даже лучше, потому что она проявляет более тонкое понимание
