партия. Ещё в 1926 году ее будущий генеральный секретарь Лукас Ибаррола побывал в Москве, и в 1928 году партия была основана как секция Коминтерна.
Естественно, знала парагвайская элита и об основанном коммунистами так называемом «Антивоенном комитете». Создан он был ещё в канун войны с Боливией, а своей целью называл работу среди рабочих, которым надо было объяснить, что война бессмысленна и не нужна. И хотя, наверное, и сами коммунисты были огорчены своей правотой (в том смысле, что нефтеносность провинции Чако оказалась мифической), кто-кто, а парагвайские русские с самого начала прекрасно осознавали, до чего ещё может довести такая пропаганда.
«В 1917 году Беляев, произведенный в генерал-майоры, остро переживал моральное разложение армии, стоявшей, по его мнению, уже на пороге победы, но „погубившей ее митингами и анархией[33]…
В марте 1917 года на псковском вокзале в ответ на требование унтера с взводом солдат снять погоны Беляев ответил: „Дорогой мой! Я не только погоны и лампасы, я и штаны поснимаю, если вы повернете со мною на врага. А на „внутреннего врага“, против своих не ходил и не пойду, так вы уж меня увольте!“».40
Иными словами, на фоне войны с Боливией парагвайские русские уж тем более ни при каких обстоятельствах не могли позволить правительству своей новой Родины иметь дело с СССР.
До войны такой русско-парагвайской школой мысли прониклись не только в Асунсьоне, но и, например, в Гаване.
К ней я теперь и начну, наконец, возвращаться – хотя и оставлю за собой право периодически отвлекаться на некоторые параллельные, но, как я думаю, уже вполне понятно, что не лишние латиноамериканские сюжеты.
Но сейчас – именно Куба.
Тогдашние правители Кубы вот уж точно были под влиянием не мексиканской, а именно парагвайской школы мысли: то есть в отношениях с СССР сознательно избрали не осторожное сближение, а бдительную дистанцированность. Например, когда в 1925 году к Кубе подошло советское судно «Вацлав Боровский», то власти порта Карденас так и не пустили корабль под красным флагом к причалу[34]. В итоге тогдашний секретарь кубинской компартии Антонио Мелья добирался до своих советских товарищей вплавь.41
«Известия» в те дни писали:
«Министерство внутренних дел Кубы отказало команде советского парохода „Вацлав Воровский“ в разрешении сойти на берег… заявив, что посещение города советскими моряками „противоречит общественным интересам“. Коммунисты Кубы настаивают на отмене этого запрещения».42
Чуть больше повезло поэту Владимиру Маяковскому. Через десять лет после триумфальных гастролей в Гаване россиянки Анны Павловой он, счастливый обладатель «серпасто-молоткастого», потому только и смог высадиться в Гаване, что был транзитным пассажиром несоветского парохода. Впечатления от острова у него, как мы уже видели, были самые яркие. И самые разные:
«На
острова границу Кубы без всяких виз будут пересекать десятки тысяч россиян-туристов, прибывающих на курорт Варадеро!
Кто бы, кстати, тогда знал, что в XXI веке именно в той части
