голос под стать глухо ухающему лаю собаки, которая никак не может угомониться.
– День добрый, хозяин! – словно не расслышав далеко не дружелюбного вопроса, здоровается молодой человек. – Не разживусь ли я у вас чем-нибудь из харчей? У меня тут имеется кое-что для обмена…
Один мешочек – в нем фунта четыре муки – он бережно кладет на траву под забором, а другой ставит на калитку и раскрывает, показывая свое скудное богатство. Мужчина с брезгливой миной на бритом морщинистом лице бесцеремонно роется в мешке и небрежно цедит сквозь зубы:
– Кому такое барахло нужно?
– Может, кому и нужно! – отзывается уязвленный парень, но вспомнив, вероятно, зачем он сюда пришел, уже более миролюбиво добавляет: – Чем же плох товар? Кожа вот хорошая… Век подметкам не будет износу. Да и…
– Ладно! Будет расхваливать! – прерывает его хозяин. – За все это «добро» могу дать две буханки хлеба и фунт сала.
Не дожидаясь ответа, он оборачивается, чтобы позвать кого-нибудь из домашних, но его опережает мешочник.
– Мирон Гордеевич, – говорит он тихо, – а я ведь к вам по делу.
Услышав свое имя-отчество, Козлюк уставляется на молодого человека цепким взглядом глубоко сидящих глаз. Убедившись, что среди его знакомых никого похожего нет, начинает заметно нервничать: раздраженно цыкает на все еще продолжающего неистово лаять пса и пинает его в бок ногой. Собака умолкает и, не дожидаясь второго пинка, семенит за хату. Проследив взглядом за псом и выждав, пока тот не скроется с глаз, Козлюк с деланым равнодушием интересуется:
– Какое еще там дело?
– Одного человека надо увидеть.
– Так иди и смотри, – окончательно взяв себя в руки, равнодушно пожимает плечами Козлюк.
– Это не разговор, пан Козлюк, – недовольно морщится молодой человек и уточняет: – Не деловой разговор…
Польщенный обращением «пан», Козлюк вытягивает губы в едва заметной усмешке:
– Что-то я не припоминаю тебя, хлопец. Ты-то откуда меня знаешь?
– Там… – мотает куда-то в сторону головой мешочник и после многозначительной паузы продолжает: – Там знают всех, кто остался верным нашему делу.
На дороге показывается расхлябанная подвода, которую покорно тащит невзрачная мышастая лошаденка. На подводе сидит на охапке сена заросший реденькой белой щетиной мужик в мятом соломенном брыле. Поравнявшись со стоящими у калитки людьми, мужик снимает брыля и наклоняет голову.
– Доброго здоровьица, Мирон Гордеевич!
В ответ Козлюк молча кивает головой. Подождав, когда отъедет подвода, он испытующе смотрит в глаза мешочника и осторожно произносит:
– По-моему, тут ошибка вышла какая-то, парень. Похоже, что ты напутал…
– Ваша осторожность, Мирон Гордеевич, крайне похвальна. – В голосе молодого человека слышится нетерпение. – Однако ближе к
