несомненно, была достоверной, но… не укладывалась в голове. Он даже испытал некоторое разочарование в собственных способностях: неужели до сих пор настолько ошибается в людях?
И как быть?
Смолчать и нарушить вассальную клятву? Или написать… кому? Выбор не так и велик, но Юго думал. Долго. Минут десять. Еще десять ушло на составление двух писем. Гораздо дольше пришлось искать связного, которому теперь Юго тоже не особо доверял.
Но какой у него выбор?
Оставалось надеяться, что письмо доберется до Кверро в обещанные пять дней. А пока следовало заняться делами насущными, например уборкой… все же имелись в его работе некоторые недостатки.
Что сказать о свадьбе?
Она была и похожа, и не похожа на предыдущую. Не было ни моря, ни баржи, ни толпы на берегу, ни щитов, заслонивших меня от людей. Белого платья, которое сгинуло в пламени революции очередной невинной жертвой, впрочем, куда менее значимой, чем жертвы иные.
Но был огромный зал. Стяги. Знамена. И заунывный вой волынок. Плащ на плечах, уже не синий – серый, безымянный: Кайя достаточно принципиален, чтобы отказаться от протянутого Магнусом.
Танцы. Акробаты и шуты. Бродячие циркачи и пара менестрелей данью столичной моде.
Вместо короны – венок из дубовых листьев и тонких веток омелы. Золотую цепь заменила сплетенная из клевера, крупные багряные соцветия в ней – чем не драгоценные камни? Стол укрыт небеленым полотном. А единственными букетами – вязанки колючего остролиста, который высаживают у порога дома защитой от сглаза и дурной молвы. Сидеть приходится на мешках, туго набитых зерном и шерстью. А слепая старуха на ощупь сшивает наши рукава костяной иглой.
…да не оборвется нить, соединяющая судьбы.
Нить из лосиных жил, крепкая, такая точно не оборвется, и рукава, срезав, отдают огню. Никто не спешит смеяться над нелепостью наряда. А другая старуха, простоволосая и босая, подает чашу из зуба морского змея, морской же водой наполненную до краев.
…слезы, которым нельзя дать пролиться.
Кайя выпивает до дна, не пролив ни капли. Наверное, это хорошая примета.
Третья старуха, в платье, измазанном сажей, щедрой рукой сыплет на волосы колючие шары репейника. А я вдруг некстати ловлю взгляд Магнуса, преисполненный такого отчаяния, что мне становится страшно. Ему дорого стоила эта война.
Нам всем.
Магнус отворачивается, я же выбираю колючки из жестких волос Кайя, стараясь не дергать, пусть бы и знаю, что ему не будет больно, но все равно мне хочется быть осторожной. И собрать все до одной. Мы не будем ссориться. Он же стоит, опустив голову, и улыбается.
Впервые за все время он улыбается.
Потом нас поздравляют, не стесняясь подходить. И каждый словно бы случайно высыпает под ноги горсть красного песка… сколько песчинок, столько лет для двоих.
Бессчетно.
Здесь вообще как-то быстро забывают о титулах, о правилах, манерах. Шумно. Весело. Безумно самую малость.
