и ничего после этого не делала. Когда Лена была маленькая, она не понимала, как бабушка может ничего не делать. При отце она стеснялась спрашивать, но теперь они всё время были одни, и бабушка стала много рассказывать Лене. «Две свечи, – говорила она, – два качества: хранить и помнить». «Что помнить, бабуля?» «Что мы евреи». «Разве это можно забыть?» Бабушка грустно смеётся: «Ой Леночка, сколько иден хотели бы это забыть…»
Лена решила вместе с бабушкой не работать в субботу. Она не пошла в школу. Вернувшаяся с работы мама застала её в постели посредине дня. «Что случилось, Ленуся, ты заболела?» «Мы евреи» – гордо ответила Лена из-под подушки. «Евреи в субботу отдыхают». «Сейчас ты у меня отдохнешь!» – визгливо и беспомощно закричала мама. «Мало нам деда, ты тоже в Сибирь хочешь!»
Лене никогда не говорили, что дед сгинул в Сибири за свои убеждения, она знала только, что умер. Теперь Лена хотела отомстить за деда проклятому режиму: Сталину и Ленину, и всем, кто был потом. Она искала пути мести, и нашла. Через несколько лет Лена вступила в «группу», где её прежде всего научили осторожности и нюху на гебушку, а потом дали распространять самиздат.
Лена боролась за свободу слова, полагая, что если народ не будет знать истину – с ним не о чем будет дальше разговаривать. На работе, в поликлинике, куда она попала после медучилища, к ней относились снисходительно, но не злобно. «Идеалистка» – имя, которое прилепилось к ней, выражало скорее самооценку «неидеалистов», которые ни разу не преминули обратиться к ней за заменой на ночное дежурство или с просьбой остаться на сверхурочные, или сделать ещё что-либо, не любимое никем. От Лены никто не получал отказа, она рада была помочь людям, но и от людей она ждала того же. В этом и была её ошибка.
Через год работы в поликлинике Лена вдруг обнаружила, что не разговаривает и не здоровается почти с половиной сотрудников. Как это могло случиться, она не понимала. Если бы бабушка была жива, она бы объяснила Лене, что от людей, тем более от гоев, не следует ждать добра и справедливости, ведь это качества Б-га, а вовсе не людей. Но бабушки уже не было с Леной.
Зато в «группе» она пользовалась уважением, хотя и там успевала поругаться, но по делу. Лена брала на себя самые трудные задания, в частности, убедить кого-то вступить в борьбу. Как ни странно, в обыденной жизни не отличаясь покладистым характером, при выполнении заданий она находила подход к любому, хорошо понимая человеческую психологию.
Однажды во сне ему приснился кран с водой. Он открывал его и пытался пустить тёплую воду, но никак не мог поймать нужную температуру. Из крана шёл или кипяток, или ледяная струя. Потом он хотел выбежать на улицу, но там был пожар, языки пламени своим жаром закрывали глаза, закладывало уши и нос от гари, чувствуя этот запах, он снова убегал в дом, и пытался выйти через кухню, но там нельзя было сделать этого из-за потопа. Возле кухонной двери стояли лужи и лило, как из ведра. «Как это может быть, – подумалось Бену, – ведь с другой стороны такая сушь!» «Это путь царей…»
