Насколько я знаю, были четыре турнира, на которых раскрылся его феноменальный дар, а было ему тогда пятнадцать-восемнадцать лет. – Ламбертуччи глядит на капитана, как бы прося подтвердить, и принимается считать, загибая пальцы: – Международный в Порторосе… Мар-дель-Плата… международный чилийский… матч претендентов в Югославии…
– И не проиграл никому из грандов, – добавляет Тедеско.
– А это кто? – спрашивает Макс.
Капитан улыбается – мол, знаю, о чем говорю.
– Это – Петросян, Таль, Соколов… Лучшие в мире шахматисты. Ну а его окончательное посвящение состоялось четыре года назад в Лозанне, где он победил Таля и Фишера на турнире из двадцати партий.
– Наголову разбил, как говорится, – подчеркивает Ламбертуччи, который уже сходил за бутылкой и сейчас вновь наполняет стакан Макса.
– Да, там были самые первачи, – подводит итог Тедеско, округляя единственный глаз. – А Келлер разделал их, что называется, под орех: двенадцать партий выиграл, семь свел к ничьей.
– И чем же он берет?
Ламбертуччи с любопытством оглядывает Макса:
– У тебя что, выходной сегодня?
– Выдалось несколько свободных дней. Хозяин в отъезде.
– Тогда оставайся ужинать. Есть пармезан с баклажанами и заслуживающая внимания бутылочка «Таураси».
– Спасибо, не могу. Надо кое-какими делами заняться на вилле.
– Раньше тебя вроде не интересовали шахматы.
– Ну… Сам понимаешь… – Макс с меланхолической улыбкой подносит к губам стакан. – Кампанелла и все такое прочее. Пятьдесят тысяч долларов – деньги немалые.
Тедеско с мечтательным видом снова вращает глазом:
– Еще бы. Любопытно, кому они достанутся.
– Так все же в чем его сила? – допытывается Макс.
– Ну-у, условия у него для подготовки замечательные… хорошо натренирован… – отвечает Ламбертуччи и, пожав плечами, оборачивается на капитана: добавь, мол, подробностей, если есть.
– Мальчик очень упорный, – говорит тот после краткого раздумья. – Когда начинал, многие гранды придерживались тактики осторожной, оборонительной… Келлер все это поменял. Тяготел в ту пору к неистовым, ярким атакам, неожиданным жертвам фигур, опасным комбинациям…
– А сейчас?
– Он верен своему стилю – рискованному, блестящему, с бурным эндшпилем… Играет совершенно бесстрашно, с пугающим безразличием к потерям… Иногда кажется, что он допустил промах или оплошность, зазевался или зарвался, но его противники теряют голову от того, какие сложные комбинации он строит на доске. Он, конечно, рвется к чемпионской короне, а матч в Сорренто – это как бы пролог к поединку, который начнется через пять месяцев в Дублине. Ставки высоки, как видишь.
– Ты будешь сидеть в зале?
– Это
