xlink:href="#n8" type="note">[8] «Love and popcorn» на Макса предъявила права еще молодая, не очень миловидная, но безукоризненно одетая и наряженная американка, которая мало того что оказалась приятной партнершей, но и незаметно сунула в руку кавалера, когда тот проводил ее на место, сложенную вдвое пятидолларовую купюру. В течение вечера Макс время от времени оказывался у стола, где сидели композитор с женой, но так и не смог встретиться с Мерседес взглядом – всякий раз оказывалось, что она смотрит в другую сторону. Сейчас за столом никого не было, и лакей убирал два пустых стакана. Вероятно, Макс, занятый случайной партнершей, пропустил ту минуту, когда супруги де Троэйе поднялись и прошли в ресторан.
Воспользовавшись перерывом – в семь часов начался ужин, – он выпил чашку крепкого бульона. Когда предстояло танцевать, он никогда не ел плотно, следуя еще одной привычке, усвоенной много лет назад в Иностранном легионе, хотя в ту пору танцы были иные, и наедаться перед боем солдаты избегали на случай раны в живот. Покончив с бульоном, надел плащ и вышел на прогулочную палубу левого борта выкурить еще одну сигарету, проветриться и поглядеть, как переливается в море отражение восходящей луны. В четверть девятого вернулся в салон, сел за свободный столик неподалеку от эстрады и болтал с музыкантами, пока из ресторана не показались первые пассажиры – мужчины направлялись в игорный зал, в библиотеку или в курительный салон, молодежь и парочки рассаживались вокруг танцевальной площадки. Оркестр принялся настраивать инструменты, Шмюкер взбодрил официантов, зазвучал смех, захлопали шампанские пробки. Макс встал, удостоверился, что галстук-бабочка не сбился набок, манишка и манжеты не вылезли дальше положенного, одернул фрак и обвел салон взглядом, ища, не требуются ли кому-нибудь его услуги. Тут под руку с мужем и вошла она.
Чета заняла тот же стол. Оркестр начал болеро, и публика немедленно оживилась. Мисс Ханиби и ее подруга не вернулись из ресторана, и Макс не знал, появятся ли они сегодня еще. Впрочем, их отсутствие его обрадовало. Под каким-то вздорным предлогом он пересек площадку, огибая пары, уже задвигавшиеся под текучую музыку. Супруги продолжали сидеть молча, наблюдая за танцующими. Лакей как раз ставил перед ними два широких низких бокала и ведерко со льдом, откуда выглядывало горлышко «Клико», когда Макс остановился у их столика. Поклонился мужу, который сидел нога на ногу, слегка откинувшись на стуле, одной рукой облокотившись на столешницу, а в другой, с поблескивающими на безымянном пальце обручальным кольцом и массивным золотым перстнем с синим камнем, держал очередную сигарету. Затем Макс взглянул на жену, с любопытством рассматривавшую его. На ней не было никаких украшений – ни браслетов, ни колец (кроме обручального) – кроме великолепного жемчужного ожерелья и жемчужных же серег. Предлагая себя в качестве кавалера, Макс не произнес ни слова, но лишь снова поклонился – чуть резче, чем в первый раз, уронил и вздернул голову, почти по-военному, с легким щелканьем сдвинув каблуки, после чего замер, пока она медлительной
