чтобы ты помог ему выполнить его божественную миссию!
Феликс прислонился спиной к ограде и посмотрел на коринфские колонны у входа в особняк, носивший имя Грэмерси. Особняк был построен в 1883 году, и одним из его жильцов некогда был знаменитый актер Джеймс Кэгни.
– Хорошо, давай раз и навсегда решим этот вопрос, – снова заговорила Мэгги. – Приезжай и сделай анализ ДНК!
Увы, Феликс не мог этого сделать. После того дня, когда он публично опозорился на пресс-конференции, Макс просто перестал отвечать на его телефонные звонки. Он ни за что не согласится на анализ ДНК, даже если Феликс будет слезно умолять его об этом.
– Мне очень жаль, но это невозможно, – ответил он.
– Подожди! О чем мы говорим? Нам не нужно никаких анализов, Феликс. Мы все и так знаем. Я знаю, и ты знаешь. Доказательством служит мое тело. Ведь, Феликс, хотя я и родила ребенка, я осталась девственницей! Ты не можешь этого не знать! Ты сам осматривал меня в ту ночь, когда мы улетали в Италию!
Феликс вспомнил ту ночь в Центральном парке, когда родился Джесс. Тогда, в темноте, в состоянии, близком к беспамятству из-за страха за жизнь Мэгги, он посчитал, что ее девственность осталась нетронутой. Нелепейшее предположение, но какое-то время он искренне в него верил.
– Ничего не могу сказать. Ты была вся в крови, Мэгги, у меня же не было с собой нужных инструментов. Да и вообще, салон самолета – это не смотровой кабинет больницы. Если все так, как ты говоришь, этому наверняка есть физиологические объяснения. После родовой травмы вульва и вагинальный канал могли зажить сами собой. Впрочем, если бы ты позволила мне еще раз осмотреть тебя, то…
– Нет, спасибо, не надо! Я уже при помощи зеркала сама себя осмотрела. В любом случае… – Мэгги расплакалась. – У тебя всегда найдутся отговорки и твои заумные медицинские термины!
– Прошу тебя, Мэгги, успокойся!..
– Ты предаешь Джесса, а не меня! Впрочем, здесь нечему удивляться. Я его мать. Я сама со всем справлюсь. Я сейчас позвоню отцу Бартоло. На тебя рассчитывать не приходится, но на него я могу положиться. Надеяться на то, что Джесс – Иисус. Я обязана сказать Джессу, кто он такой, прежде чем он собьется с пути истинного и начнет верить в Кришну!
– Ты этого не сделаешь.
– Не разговаривай со мной так, будто я по-прежнему твоя прислуга! Кто бы ни был отцом Джесса, я его мать! Я его мать, и мне решать, что делать!..
– Хватит, Мэгги! Или ты забыла, что есть человек, который хочет убить Джесса? Он непременно сделает это, если узнает, что мальчик жив. Неужели ты хочешь, чтобы все наши усилия по сохранению тайны пошли прахом?
– Ты думаешь, я забыла? – зарыдала Мэгги. – Разве такое забудешь? Можно подумать, я не понимаю, что нам нужно проявлять осторожность. Но мы должны спокойно, без всякой спешки объяснить Джессу, что ему нельзя никому рассказывать о себе. Кто знает, как он отреагирует, когда узнает правду? Вдруг он сорвется, или расскажет еще кому-нибудь и тем самым поставит себя под удар. Мы…
– Мэгги, прекрати!
Феликс
