style="font-size:15px;"> Мужчине показалось, что это разыгралось его воображение, но на всякий случай он посмотрел на дочь. Камиля открыла глаза…
– Родная моя, кызым[21]! Что с тобой? Все хорошо. Папа рядом…
Тагир кинулся к ней, а Ильдар – к графину с водой.
– Скорее! Нужно напоить ее, пока она в сознании!
Лекарь наполнил стакан и передал его Тагиру. Мужчина в свою очередь поднес посуду к бледным губам девочки. Камиля сделала несколько мелких глотков, а затем посмотрела на отца.
– Я видела маму. Мы были в Ванильной пустыне. Наконец-то я ее увидела…
На глаза мужчины вновь навернулись слезы. Он почему-то почувствовал себя очень-очень старым.
– Как же ты могла ее видеть, кызым? Тебе это приснилось, все приснилось…
– Тогда я еще немного посплю. Она такая красивая…
– Хорошо, только сперва попей еще водички.
Девочка сделала еще несколько глотков, затем откашлялась и уснула.
Тагир покрыл лицо дочери поцелуями и, крепко обняв ее, прошептал:
– Извини, Ильдар. Я такой идиот. Прости меня, пожалуйста…
– Все нормально. Я понимаю…
– Продолжай за ней смотреть. И никуда ее не отпускай! Никуда! Я скоро…
Тагир вышел из юрты, а Ильдар последовал за ним.
– Куда ты собрался?
Тагир даже не обернулся. Он уверенно шел туда, где осталось тело Хасана, бросив через плечо:
– Сперва закончу одно дело. Потом набью морду Мансуру. Затем – султану… А потом… еще кому-нибудь!
Мансура словно обдало смертельным холодом.
Когда он увидел Тагира, вошедшего в юрту и державшего на руках окровавленное тело Хасана, то подскочил чуть ли не до потолка. Лицо его с выпученными глазами и раскрытым ртом словно окаменело.
– Тагир, что случи… – фраза так и застряла в глотке главы Авиастроительной, потому что крепкий удар Тагира ногой в живот выбил из легких Мансура воздух.
– Какого хрена ты отправил меня с ним?! Ты о моей дочери подумал?! На! Пожинай теперь плоды своего дружелюбия!
Тагир опустил тело Хасана прямо на рабочий стол и, освободив наконец руки, вплотную подошел к управляющему. Еще один удар, на этот раз – кулаком.
– Тагир, у меня не было выбора! – прохрипел Мансур.
– Выбор есть всегда! – и новый удар. Впрочем, следующего не последовало. Тагир сложил руки на груди с ненавистью смотрел на Мансура. Восстановив дыхание, тот проскулил:
– Тагир, пойми! Я должен в первую очередь заботиться о наших людях. Это же Султанат! Мало ли, что они могли сделать, разгневавшись на нашу несговорчивость?
Новый удар продемонстрировал, что аргумент был выбран неверный.
– Уже сделали! Посмотри на Хасана! Ты заднице о своей заботился, а не о людях! Дай мне кристаллов! – Мансур хотел было возразить, но его рот так и остался открытым в изумлении. – ДАЙ
Дочь (тат.).
