style="font-size:15px;"> Трудно было выдержать этот пустой, ничего не выражающий взгляд, проходящий сквозь нее. Этот человек так разительно отличался от того утонченного, элегантного, собранного Пендергаста, с которым Виола познакомилась на своей вилле на Карпайе и под чьи чары тогда подпала, что смотреть на него теперь было мучительно больно. В ее сердце разрастался гнев на тех, кто довел его до подобного состояния.
Поборов сомнения, она обняла его за плечи. Пендергаст замер, но не отстранился.
– Алоизий, – прошептала она, – позвольте помочь вам.
Он не ответил, и тогда Виола продолжила:
– Послушайте меня. Понятно, что вы скорбите. Неудивительно, что вы скорбите. Но то, что вы заживо похоронили себя здесь, отказываясь с кем-либо говорить, кого-либо видеть… это ничем не поможет. – Она крепче обняла его. – Вы должны справиться со своей болью – ради Хелен. Ради меня. Я понимаю, что потребуется много времени. Именно поэтому я здесь. Чтобы помочь вам справиться. Вместе мы сумеем…
– Нет, – прошептал он.
Удивленная, она ждала продолжения.
– Не нужно ни с чем справляться, – сказал он.
– О чем вы? – спросила она. – Разумеется, нужно. Я понимаю, что сейчас все кажется бессмысленным. Но пройдет время, и вы увидите…
Пендергаст вздохнул с легким намеком на раздражение. Значит, чувства начали возвращаться к нему.
– Полагаю, следует вам кое-что объяснить. Не угодно ли пройти со мной?
Леди Маскелене посмотрела на него с надеждой и даже с облегчением. В это мгновение он был похож на прежнего Пендергаста, исполненного силы и уверенности.
Он поднялся с дивана, подошел к едва заметной двери в одной из розовых стен, открыл ее и зашагал по длинному темному коридору. Остановился возле другой двери, слегка приоткрытой. Распахнул ее и вошел.
Виола последовала за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам. Ей, конечно, уже приходилось бывать в квартире Пендергаста в «Дакоте», но не в этой комнате. Это было словно откровение. Паркетный лакированный пол, изящные, под старину, обои, голубой потолок, создающий иллюзию далекого неба, как на фресках Андреа Мантеньи[33]. В единственном застекленном шкафу хранились странные предметы: черный кусок застывшей лавы, экзотическая лилия в футляре из прозрачного пластика, грубо обломанный сталактит, какая-то деталь инвалидной коляски, несколько сплющенных пуль, набор старинных хирургических инструментов и многое другое. Необычная, несколько даже эксцентричная коллекция, принцип подбора которой мог объяснить только сам Пендергаст.
Вероятно, здесь был его рабочий кабинет.
Но особенно Виолу поразил стол эпохи Людовика XV, занимающий всю середину комнаты. Палисандровый, с позолоченной окантовкой и удивительно сложной инкрустацией. На нем почти ничего не было, за исключением маленькой стеклянной колбы с резиновой пробкой, медицинского шприца и серебряного
Мантенья, Андреа (1431–1506) – итальянский художник, представитель падуанской школы живописи.
