и опять очень загрустил. Он и тосковал сидя за столом – с гордо вскинутой головой.
Позднее я понял, почему командир сокрушался за портянки. Последняя вещевая проверка этой службы, выявила из рук вон плохой их учёт (или из ног вон?). Мы так до конца службы и не смогли по этой статье отчитаться. Я не вру. Спросите, у кого хотите.
– Я тоже в молодости в паровозном депо крутился.
Глаза Дьяка затуманились воспоминаниями. Встал, опять подошёл к окну. Солдатики, как положено, мели плац от новенького снежка.
– Лейтенант Дмитриев предложил Вас назначить на должность начальника артиллерийских ремонтных мастерских. Пойдёте?
– Так я, как-то…, – замямлил я, прибалдев.
– Вот и хорошо.
Командир, чётко печатая шаг даже в своём кабинетике, вернулся за стол, как на трон.
– Мастерские – отдельный зенитный взвод. На правах батареи. Оклад у начальника выше, чем у простого взводного[4]. Обмундируйтесь. Езжайте в округ на курсы, – Дьяк прихлопнул на столе какую-то бумажку. Встал. Подошёл ко мне. Опять загрустил, – Сам бы пошёл. Поближе к орудийным стволам. Но… Некому передать пост.
Чуть у меня слезу этим не вышиб.
– На сборах присматривайся, лейтенант, к службе артвооружения. Станешь начальником. Иди.
Пошёл я. Растроганный. Через плац. Подметённый. В ангар взвода ремонтной мастерской. Сказать Дмитриеву, что вот он – я. Начальничек мастерской.
Захожу. Гляжу: по углам машины, ремонтные «летучки»[5]. Посередине – ствол зенитки. Кривой.
Тогда-то я и понял впервые, что стволы орудийные не только от длительной стрельбы снашиваются. Бывают и другие ситуации. Раз… … разгильдяйские. Скажем так. Об этом немного погодя, пожалуй, поведаем. Вместе с моими однополчанами.
И вот сейчас шёл я считать и перекладывать эти запасные стволы. Лейтенант Павлюк с моими солдатиками из ремонтной артиллеристской мастерской ждали меня. Что-то они там уже пересчитали. Из боекомплекта.
И, что характерно, весьма успешно. Судя по предложению Соловья-разбойника. По поводу гранат. Павлюк недели полторы назад принял должность начальника артвооружения. Сменил на этом «огневом складском» посту Дмитриева. Стало быть, не как Дьяк, загрустивший тогда, решил вытанцовывалось.
Теперь Павлючина год будет надо мной непосредственно властвовать. На десять рублей меня в окладе, превышая. Если демобилизуется, не захочет остаться «в кадрах», то меня, может, будут запихивать на его должность.
А сейчас ждём тревогу.
И поэтому всё пересчитываем. Павлюк – очень сдержанный, малоразговорчивый индивид. С явным закарпатским акцентом. Оттуда родом. Дотошный, ему на бухгалтерском бы месте – в самый раз. И очки с толстыми линзами при нём. Говорит всегда очень негромко. Сейчас – особенно. Мы ж на складе артвооружения. Кругом порох, снаряды да гранаты разбойничьи. Вдруг чего взорвётся? Кивает мне Павлючина:
– Пойдём, покажу, где стволы
У командира огневого взвода оклад был в те времена 100 руб. У командира батареи – 120. У начальника мастерских – 105 руб.
«Летучка» – жаргонное название любой ремонтной автомастерской. Их во взводе было шесть. Все – мягко говоря – разукомплектованные. Все на ходу, но… Внутри всё растащено.
