style="font-size:15px;"> – А сейчас он что чувствует, как по-твоему? – спросил Гринуэй.
Клевер осторожно почесал свой шрам.
– Похоже на то, что ему малость неприятно.
– Мой отец всегда стоял за то, чтобы откупаться от него, – сказал Стур. – От него и от таких, как он.
– Черный Кальдер отлично понимает, что значит компромисс.
– Ну а я не понимаю.
– Да, – отозвался Клевер. – Это я вижу.
– Люди по природе жадные, так? Никакой благодарности. Они думают не о том, что они от тебя уже получили, а только о том, что получат в следующий раз.
– Говнюков на свете великое множество, это верно, – произнес Клевер, обводя взглядом Стурово окружение.
– Пустоголовый с его сыновьями и всеми этими дерьмоедами из Западных Долин – они ближе к Уфрису, чем к Карлеону. Я никогда им не верил.
– А теперь станешь верить больше?
– По крайней мере теперь мы все знаем, на что рассчитывать.
– Гвоздь ведь из его сыновей, верно? Он опасный человек.
Воины, выстроившиеся возле стен, принялись наперегонки показывать, что они и сами не лыком шиты.
– Ты что, боишься? – спросил Гринуэй.
– Постоянно, – ответил Клевер. – Но, наверное, это возрастное. И что же ты собираешься делать с Пустоголовым?
Стур пронзил клетку взглядом и шумно выдохнул:
– Еще не уверен. Отпустить его восвояси, чтобы он мог заплатить мне налоги, или вырезать на нем кровавый крест в назидание остальным?
– Что бы ты ни выбрал, это будет хорошим уроком для всех, – сказал Гринуэй.
Глядя, как тихо поворачивается клетка, Клевер подумал, что не так в этом уверен. Пустоголовый был популярным человеком. Множество друзей и родственников по всем долинам на границе с Уфрисом. Множество крепких бойцов, которые будут совсем не рады известию, что этого человека посадили в клетку. Черный Кальдер потратил годы, сшивая разорванный Север воедино – угрозами и слухами, долгами и милостями. Этого не сделаешь одним лишь страхом. Однако в обязанности Клевера вряд ли входило говорить об этом.
Он отвел взгляд от Пустоголового и улыбнулся.
– Что же, я желаю тебе получить радость от результата, как бы ты ни решил.
– Ха! – Взгляд влажных, лживых глаз Стура скользнул обратно к Клеверу: – Ну а как ты? Получил радость от своих шанка?
– Радость – не совсем то слово, которое я бы выбрал, мой король, но, как говорил Тридуба, когда твой вождь ставит перед тобой задачу, ее нужно выполнять, так что мы склонились перед неизбежным. Ты знаешь, поклоны меня не смущают. Особенно перед неизбежным.
– Никакой гордости, а, Клевер?
– Она у меня была, мой король. Причем в избытке, мать ее растак. Словно весеннее поле, на котором столько цветов, что пчелы к нему так и слетаются. Но я обнаружил, что, когда ты попал в переделку, это дерьмо только мешает – гордость,
