со сборами явно не торопилась, и детективам приходилось ее ждать, напряженно поглядывая на часы.
Между тем было уже около пяти утра.
Ланкастер, казалось, вот-вот свалится и заснет.
Декер, напротив, выражал своим видом готовность допрашивать ту даму хоть десяток лет. Шлакоблочные стены допросной были все того же желто-горчичного цвета, что и раньше. Почему именно так, непонятно – может, когда-то старожилы здания обнаружили в недрах подвала запасы старой краски. Родной серый цвет для шлакоблоков был бы, пожалуй, более к лицу. Но кому-то, видимо, хотелось сделать интерьер допросной «милее». Как известно, на вкус на цвет…
На момент потери семьи Сьюзан Ричардс было сорок два. Теперь ей было изрядно за пятьдесят. Возраст, надо сказать, пошел ей на пользу. Декеру она помнилась рослой, но пухловатой и похожей на мышь, со светло-каштановой гривой волос.
Сейчас она заметно постройнела, а прическа до плеч смотрелась стильно. Свои локоны Сьюзан осветлила, в них преобладали блондинистые пряди. Мышиность сменилась развязной напористостью, которая дала о себе знать, едва Декер и Ланкастер вошли в комнату.
Сидя от детективов через стол, Сьюзан Ричардс поочередно обежала их глазами.
– Минуточку! – зловеще пропела она. – Так вы же оба из той ночи. Теперь я вас узнаю. Вы знаете, какое на нем преступление. – Она подалась вперед, упершись острыми локтями в столешницу. – Знаете, что натворил этот ублюдок! – рявкнула она с яростью на лице.
– Именно поэтому, когда он был найден мертвым, мы и решили, что нам нужно поговорить с вами. Чтоб вы рассказали нам, где вы были между одиннадцатью и полуночью.
– А где мне, по-вашему, в этот час быть, как не спать у себя в постели?
– Кто-то может это подтвердить? – спросила Ланкастер.
– Я, между прочим, живу одна. Замуж так и не вышла. Вот что бывает, когда у вас уничтожают всю семью! – запальчиво крикнула она.
– Когда именно вы этим вечером прибыли домой? – задал вопрос Декер.
Ричардс поуспокоилась и откинулась на спинку стула.
– С работы уехала в шесть. Три дня в неделю я еще и волонтер в приюте для бездомных на Доусон-сквер. Была там вчера около восьми вечера. Там есть люди, которые могут за меня поручиться.
– А после? – спросила Ланкастер.
Ричардс развела руками:
– Поехала домой, приготовила ужин.
– Что именно? – допытывалась Ланкастер.
– Все как обычно. Копченый лосось на хрустящем хлебе со сливочным сыром и каперсами – они возбуждают аппетит; затем еще салат «Уолдорф», немного лингвини со свежими моллюсками, а на десерт, для души, кусочек тирамису. И все это под бокал моего любимого «просекко»[10] со льдом.
– Вы серьезно? – переспросила Ланкастер.
Ричардс состроила гримаску.
– Да господи, конечно же, нет. Сделала себе сэндвич с тунцом и корнишоном, плюс кукурузные чипсы. «Просекко», уж извините, у меня нет; а вот чай охлажденный – пожалуйста.
– А
Вид итальянского игристого вина.
