все проявления чувств, как дань, отвечая на них лишь милостивой улыбкой, так что женихов даже прозвали «охотниками за улыбкой».
Среди кавалеров Клоринды, однако же, выделялись четверо, которые составляли ее постоянную свиту. Один был поэт, воспевавший графиню в стихах и находивший бесконечные сравнения для ее красоты. Другой – музыкант, сочинявший грустные и веселые мелодии в зависимости от настроения Клоринды. Третий – художник, изображавший на своих картинах только ее. А четвертый… Вот, пожалуй, о нем-то и нечего сказать. Какими достоинствами он обладал и почему графиня взяла его в свою свиту, было совершенно непонятно. Звали его Живлей, не обладал он никакими видимыми талантами, казался неуклюжим и большей частью молчал, грустно поглядывая на Клоринду. В шумном, блестящем обществе, окружавшем графиню, он всегда оставался незаметным, но стоило ему уйти или не принять участие в очередном развлечении, у Клоринды тотчас же портилось настроение.
– Куда опять подевался этот несносный Живлей? – спрашивала она хмурясь, и сама не могла понять, зачем он ей нужен. Живлея находили, и все становилось на свои места, а виновник переполоха немедленно забывался. Однажды Клоринда позвала его к себе и прямо спросила: – Может быть, ты колдун? Скажи, что ты делаешь и почему в твое отсутствие мне начинает казаться, что благополучие так же покидает меня? Живлей посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
– Я люблю Вас.
– Ну и что? – продолжала графиня. – Все меня любят, и я сама тоже. Не в этом же дело.
– Но у каждого своя любовь, – промолвил юноша.
– Ты просто не хочешь говорить, – рассердилась графиня, – все равно, не думай, что я не могу без тебя обойтись.
Живлей опустил голову и ничего не ответил. На следующий день он уехал из замка. И что же Вы думаете? Клоринде стало ужасно не везти. Да и не только ей. Поэт, сначала обрадовавшийся уменьшению числа своих соперников, хотел сочинить прекрасные стихи, но почему-то не смог. В голове его вертелись старые рифмы, но ни одной новой строчки не выдумывалось. Музыкант начал играть какую-то песенку, но вдруг почувствовал, что ужасно фальшивит. Художник же спутал краски и нарисовал лицо Клоринды зеленым. Да что там! Комплементы остальных поклонников графини стали казаться ей такими скучными, что она заткнула уши.
Но все-таки Клоринда решила справиться сама со своими неудачами. Не посылать же за Живлеем! Это было уже выше ее гордости. Проходили дни, а никаких перемен к лучшему графиня не могла заметить. Более того, она стала плохо спать, и ей даже показалось, что она подурнела. В самом деле, первым признаком явилось то, что зеркала уже не лопались, сколько бы она ни стояла перед ними. Конечно же, все это так огорчало Клоринду! Она даже чуть не отказалась от приглашения на бал, который устраивал в горном дворце старый, мудрый министр. А там предполагался грандиозный праздник, в заключение которого должен был решиться вопрос, кого считать первой красавицей королевства.
Да,
